Убийца Войн

– Неправда, – возразила она, по-прежнему глядя вперед. – Но больше я не назову себя чистой. Я могла с тем же успехом понимать, чем владею. Воспользоваться этим. Если навлеку на себя проклятие, то быть по сему. По крайней мере, это поможет мне прожить достаточно долго, чтобы разрушить Халландрен.

Дент вскинул брови:

– А-а, значит, теперь вы намерены его уничтожить? И больше не будет заурядного саботажа и подрывной деятельности?

Вивенна покачала головой.

– Я хочу, чтобы этому королевству пришел конец, – прошептала она. – Как и сказали хозяева трущоб. Оно портит этих несчастных. Оно может растлить даже меня. Я его ненавижу.

– Я…

– Нет, Дент. – Ее волосы стали кроваво-красными, и она в кои-то веки не обратила на это внимания. – Я действительно его ненавижу. И всегда ненавидела этих людей. Они отняли у меня детство. Мне пришлось готовиться стать их королевой. Выйти замуж за их Бога-короля. Все называли его нечестивцем и еретиком, но мне-то выпадало возлечь с ним! Я ненавижу весь этот город с его цветами и богами! Мне ненавистно, что он украл мою жизнь, а потом потребовал бросить все, что люблю! Я ненавижу людные улицы, тихие сады, торговлю и удушливый климат. А больше всего – спесь. Здешние жители воображают, будто могут помыкать моим отцом, тыкать его носом в условия договора двадцатилетней давности. Они властвовали над моей жизнью. Подмяли ее под себя. Разрушили ее. А теперь у них моя сестра.

Она с силой втянула воздух через сжатые зубы.

– Ваше отмщение свершится, принцесса, – прошептал Дент.

Она взглянула на него:

– Я хочу, чтобы они страдали, Дент. Сегодняшний налет устроили не с целью усмирить мятежников. Халландрен отправил этих солдат убивать. Несчастных, которых он же и породил. Мы заставим его прекратить такие дела. Мне все равно, во что это обойдется. Я устала быть милой, славной, не обращать внимания на бахвальство. Я хочу действовать.

Дент медленно кивнул:

– Хорошо. Мы меняем курс и начинаем жалить больнее.

– Отлично, – сказала она.

Крепко зажмурив глаза, она раздосадовалась на себя, пожелала себе достаточно сил, чтобы сдерживать чувства. Но сил не хватило. Она слишком долго держала себя в руках. В этом вся проблема.

– Причина ведь вовсе не в сестре? – спросил Дент. – Вы пришли сюда не ради нее?

Не размыкая век, Вивенна мотнула головой.

– Тогда почему?

– Я упражнялась всю жизнь, – прошептала она. – Это мне предстояло собою пожертвовать. Когда меня заменила Сири, я превратилась в ничто. Я должна была пойти и вернуть то, что причитается мне.

– Но вы же только что сказали, что всегда ненавидели Халландрен, – недоуменно напомнил он.

– Ненавидела. И продолжаю. Поэтому и пришлось сюда податься.

Дент несколько секунд помолчал.

– Пожалуй, для наемника это слишком замысловато.

Вивенна открыла глаза. Она не была уверена, что ей и самой все понятно. Она всегда подавляла свою ненависть, позволяя ей проявляться только в презрении к Халландрену и его порядкам. Но сейчас ненависть бросила ей вызов. Заставила с собой считаться. Каким-то образом Халландрен мог быть омерзительным и в то же время – соблазнять. Словно… она знала, что пока не придет и не увидит это место воочию, картинка останется размытой и у нее не будет ни подлинного понимания, ни истинного образа того, что разрушило ее жизнь.

Теперь она уразумела. Если дохи помогут, она их использует. Как Лемекс. Как хозяева трущоб. Она не выше этого. И никогда не была.

Вивенна сомневалась, что Дент поймет, и вместо объяснений кивнула в сторону Брюлики:

– Что она делает?

Дент обернулся:

– Прилаживает новую мышцу. Боковую, которую рассекли. Мышцы работают плохо, если их просто сшить. Приходится заменять целиком.

– И прикреплять болтами?

– Прямиком к кости, – кивнул Дент. – Тогда все будет в порядке. Не в полном, но сойдет. У безжизненного нельзя идеально вылечить вообще никакие раны, хотя некоторые заживают. Его можно лишь зашить и накачать свежим ихорным спиртом. Если проделывать это часто, тело перестает нормально работать и приходится тратить еще один дох, чтобы удержать его на ходу. Но тогда уж лучше купить другого.

Спасенная чудовищем. Возможно, именно это наполнило ее решимостью использовать дохи. Ей предстояло умереть, но Клод ее спас. Безжизненный. Она была обязана жизнью тому, что не имело права на существование. Хуже того: заглянув глубоко в свою душу, она обнаружила предательскую жалость к этой твари. Даже симпатию. И заключила, что уже проклята до черты, за которой применение дохов теряет значение.

– Он хорошо дрался, – прошептала Вивенна. – Лучше, чем безжизненные из городской стражи.

Дент посмотрел на Клода:

– Они неодинаковы. Большинство безжизненных создано из первых попавшихся тел. Если расщедриться, можно приобрести такого, который при жизни был очень искусным.

Ее зазнобило – вспомнился миг человечности в выражении лица Клода, когда тот ее защищал. Если чудовище, оживший покойник, может геройствовать, то и благочестивая принцесса вправе кощунствовать. Или она просто оправдывается?

– Навыки, – шепнула она. – Они сохраняются?

Дент кивнул: