Убийца Войн

– Вот почему нам нужны команды Всематери, – подхватила Рдянка. – Если с ней что-нибудь случится, ее десять тысяч окажутся для нас бесполезными. Для взлома такой оравы потребуются годы!

– Коды есть еще у нескольких ее жриц и у Бога-короля, – сказал Жаворонок.

– Ага, – кивнула Рдянка, – и ты воображаешь, что он возьмет и передаст их нам? Если нас вообще к нему подпустят!

– Я лишь объясняю, что одним-единственным убийством всю нашу армию не разрушить, – ответил Жаворонок, приподняв белку. – Не в этом дело. Сотворивший это существо обладал немалым количеством дохов и знал, что делает. Заменил кровь ихорным спиртом. Наложил безупречные швы. Команды, управлявшие грызуном, были крайне мощны. Это шедевр биохроматического искусства.

– И что с того? – спросила Рдянка.

– И он его выпустил во дворце Милосердной. Совершил отвлекающий маневр, стремясь проникнуть в туннели. За ним последовал кто-то еще, и этот второй убил человека, чтобы тот не рассказал об увиденном. Что бы ни находилось в туннелях и куда бы они ни вели, это стоит потраченного доха. И убийства.

Рдянка покачала головой:

– Мне все равно не верится, что это тебя волнует.

– Ты сказала, что знаешь о туннелях. Я велел Лларимару поспрашивать – оказалось, и другим о них известно. Они якобы используются как складские помещения. Их приказали построить разные боги и в разные периоды придворной истории. Но, – возбужденно продолжил Жаворонок, – это прекрасные места и для тайных операций! Двор находится вне юрисдикции обычной городской стражи. Каждый дворец подобен маленькому независимому государству! Расширить несколько погребов, чтобы туннели соединились с другими, да подкопаться под стены, чтобы тайно приходить и уходить…

– Жаворонок, – перебила его Рдянка, – если там происходит нечто настолько секретное, почему жрецы пользуются этими ходами, чтобы попасть во двор? Разве это не покажется слегка подозрительным? Я хочу сказать, что если уж ты заметил, то неужели другим это трудно обнаружить?

Жаворонок осекся и немного покраснел.

– Конечно, – сказал он. – Я так увлекся, притворяясь полезным, что напрочь забылся! Спасибо, что напомнила, какой я болван.

– Жаворонок, я не хотела…

– Нет, все совершенно правильно, – возразил он, вставая. – Зачем заморачиваться? Мне нужно вспомнить, кто я такой: Жаворонок, ненавистный самому себе бог. Самая никчемная личность, какой когда-либо даровали бессмертие. Только ответь на один вопрос.

Рдянка помедлила.

– Какой же?

– Почему? – спросил он, глядя на нее. – Почему мне ненавистно быть богом? Почему я веду себя так легкомысленно? Почему я подрываю свой авторитет? Зачем?

– Я всегда полагала, что тебя забавляет контраст.

– Нет, Рдянка, я был таким с самого первого дня. Пробудившись, я отказался поверить, что стал богом. Отказался занять свое место в пантеоне и при дворе. С тех пор я и вел себя соответственно. И насколько я вправе судить, здорово поумнел за прошедшие годы. Что к делу не относится. Я должен сосредоточиться лишь на одном важном сейчас вопросе – «почему?».

– Не знаю, – призналась она.

– Я тоже. Но кем бы я ни был раньше, тот человек старается проявиться. Он упорно нашептывает мне, вынуждает раскапывать тайну. Все время напоминает, что я не бог. Постоянно подталкивает меня заниматься этим делом с легкомысленным видом. – Жаворонок покачал головой. – Не знаю, кем я был, – никто не говорит. Но у меня зарождаются подозрения. Я был человеком, который не смог бы сидеть сложа руки и смотреть, как нечто необъясненное уплывает в туман забвения. Я ненавидел секреты. А сколько их при дворе, я только сейчас начинаю понимать.

Рдянка выглядела растерянной.

Жаворонок направился к выходу из шатра, и слуги поспешили следом.

– А теперь прошу прощения, – сказал он на ходу, – но у меня есть дело.

– Какое? – вопросила Рдянка, вставая.

– Навестить Всематерь, – бросил он через плечо. – Надо разобраться кое с какими командами для безжизненных.

39

Недельное проживание в гетто разительно изменило мировоззрение Вивенны.

На второй день она продала волосы по удручающе низкой цене. Купленной еды не хватило и желудок наполнить, а у Вивенны не было сил отрастить новые. Стрижка даже ровной не была – халтура, а не работа, и сохранившиеся волосы так и остались бы белыми, не будь они спутаны и выпачканы в грязи и саже.

Вивенна прикинула, не продать ли дох, но понятия не имела, куда и как за этим обратиться. К тому же у нее было сильное подозрение, что Дент следит за такими торговыми точками. В придачу она не знала, как извлечь дохи из шали теперь, когда она их туда поместила.

Нет. Ей предстояло оставаться невидимкой. Привлекать внимание нельзя.

Она сидела на тротуаре, потупившись и протянув ладонь. Никто из многочисленных прохожих ей ничего не подал. Она не знала, как действовали другие нищие; их жалкие заработки казались несметным сокровищем. Ей было неведомо столь многое – где сесть, как молить. Прохожие привыкли избегать попрошаек, не встречаться с ними даже взглядом. Значит, успеха добивались те, кому удавалось привлечь внимание.