Убийца возвращается дважды

Подводя черту, Бернарделли резюмировал:

– Теперь вспоминайте, что ели в ресторане.

– Овощной салат…

– Та-а-ак.

– Паштет из гусиной печени…

– Что еще?..

– Куриную котлету.

– Это все?

Анна задумчиво покачала головой и опустила глаза.

– Жюльен из белых грибов.

– В них нет мускарина, – парировал Бернарделли.

– Тогда я не знаю. – Помолчав, Анна мрачно поинтересовалась: – Мускарин существует в свободном виде как вещество?

– Это своего рода наркотик.

– Как он выглядит?

– Бесцветные кристаллы, которые хорошо растворяются в воде или спирте.

– Или в вине… – тихо проронила Анна.

– Я понял… – Криминалист помолчал. – Вы знаете того, кто это сделал, но не желаете мне говорить. Считаю необходимым сообщить об этом в полицию.

– Послушайте, Иван Лукич. – Анна впервые назвала его по имени-отчеству, и это означало высшую степень доверительности. – Пока не говорите об этом никому. Мне нужно кое в чем разобраться.

К чести Бернарделли, он не настаивал и, прежде чем уйти, передал Анне что-то вроде рецепта, который для нее написал пенсионер-лаборант.

Глава 16. Игра подсознания

«Глупое положение», – первая мысль, пришедшая в голову Анны после того, как она вошла в гостиничный номер и закрыла за собой дверь.

«Глупое и опасное», – вторая мысль породила много вопросов.

Стратонов – офицер, начальник следственного управления, личность несимпатичная и со множеством недостатков, но он никак не коррелировался с образом вульгарного отравителя.

Казалось, что такое подозрение было глупостью, если бы не абсолютная очевидность ситуации: за столом в тот вечер были только он и она. И, что немаловажно, Стратонов оказался рядом с едой и откупоренной бутылкой вина значительно раньше Анны.

Приблизившись к зеркалу, она оглядела свое похудевшее лицо, высунула язык, потом оттянула веко и сказала сама себе:

– Вот тебе, пожалуйста: весь хрен до последней копейки…

Проснувшись утром, Анна приняла решение, которое не смогла принять вечером. Оно пришло неожиданно, как будто чье-то послание или ответ на ее запрос.

«Нужно пойти к Стратонову и поговорить с ним начистоту. И если он ни при чем… – На этой мысли Анна споткнулась и задала себе вопрос: – Что тогда?»

Ответа у нее не нашлось, как не нашлось других вариантов.

Но, так или иначе, уже до обеда Стерхова вошла в приемную начальника управления и спросила у секретарши:

– Стратонов у себя?

– Можете пройти в кабинет, он скоро будет.

– А это удобно? – осведомилась Анна.

– Там уже сидят Усков с Бернарделли. – Девушка сложила в стопку документы и предупредила: – Я в общий отдел. Вернусь минут через десять. – Но, прежде чем выйти, она подбодрила Анну: – Да вы не стесняйтесь, заходите, не стоять же вам здесь, в приемной.

Послушав ее совета, Анна прошла в тамбур между дверьми и, словно подчинившись чьему-то приказу, остановилась.

Из-за двери послышался тихий голос Бернарделли:

– Прошу, замолчи…

– Да ты, я вижу, забыл? – Усков, напротив, говорил громко и уверенно. – Могу напомнить.

– Не надо.

– Если ты считаешь меня виновным, то ты – соучастник.

– Ну, нет, – чуть громче возразил Бернарделли. – Ты сам меня попросил.

– Никто тебе не поверит.

– Но я возражал, ты же помнишь.

– Тогда почему не отказался?

– Ты не человек, Гриша, ты – гнида.

– За это можно и в морду, – с угрозой отчеканил Усков. – Панина умерла. Остальное не имеет значения.

– А вдруг все откроется?

– Не откроется, если будешь рот держать на замке.

Раздался треск отодвигаемого стула, и Усков приказал:

– Сядь на место!

Анна испуганно отпрянула от двери и выскользнула в коридор, потом пошла, почти побежала к своему кабинету. Там она обнаружила Павла, который появился за время ее отсутствия. По его сияющему лицу было ясно: парень принес хорошие новости.

– Ну, говори… – Анна прошла к столу и развернулась, сложив руки на груди.

– Дозвонился! – воскликнул Павел.

– А если подробнее?

– Вечером я говорил по телефону с бывшим председателем Союза местных художников.

– Что-нибудь полезное выяснил? – поинтересовалась она.

– Старик сказал, что Уманский в конце восьмидесятых под электричку попал. Об этом случае писали в местной газете.

– Самоубийство?

– Был сильно пьян.

– Умер?

– А как вы думаете? Его поезд переехал.

– Электричка, – машинально поправила Анна.

– Какая разница… И кстати, Уманского звали Игорь.

– Чего только не придумают люди, чтобы испортить имя в угоду моде.

– Игорь, Гога, Гоша, Георгий, Жора… Есть что-то общее.

– Ну, и каким будет вывод?

– Я не договорил, – улыбнулся Павел. – Думаете, почему я сегодня опоздал на работу?

– Потому что ты, Платонов, безответственный человек.

– Не угадали, Анна Сергеевна. Я был в библиотеке, нашел подшивку местной газеты, и вот вам, пожалуйста, – копия той самой заметки о самоубийстве Уманского.

Она мельком просмотрела текст и зафиксировала взгляд на дате.

– Сентябрь восемьдесят девятого? Выходит, Уманский погиб за два месяца до убийства Паниной?

– Из чего следует, что он – не убийца, – закончил Павел.

– Ну что же. – Анна обошла стол и уселась в кресло. – Эту ветвь обрубаем.

– И что остается?

– Есть одна темка… – задумчиво проронила она.

Павел спросил:

– Поделитесь?