Убийцы

Матери, конечно, пришлось сообщить, но Заур не осмелился сделать это сам, а передал через близких соседок, на руках которых, можно сказать, и вырос он с братом.

Самеда похоронили рядом с отцом, не в городе, в селение, близ города, откуда был родом их отец. После трехдневных поминок Заур, оставив матери деньги на поминальные четверги и сорокадневные поминки (если вдруг к тому времени не успеет вернуться), чтобы все был чин чином, как у людей, сославшись на срочное дело, уехал, как сказал матери – в командировку.

Перед отъездом он зашел к начальнику отделения.

– Ты взрослый, вполне самостоятельный человек, – сказал ему полковник, – И я знаю твой характер, ты давно у нас работаешь, и поверь – я очень ценю тебя как прекрасного человека и отличного профессионала. Потому я не стану тебя отговаривать. Но подумай еще раз, не горячись… Подумай – правильно ли ты решил. Там своя милиция, они разберутся и вызовут тебя на суд, когда найдут преступника, или преступников.

Заур учтиво, не перебивая выслушал полковника, потом сказал:

– Мне, наверное, надо будет сдать табельное оружие?

– Да, – сказал полковник.

– И удостоверение?

– Да.

Заур протянул руку и сердечно пожал огромную ладонь начальника.

– Я вам ничего не говорил. Считайте, что я отпросился на несколько дней в связи… в связи… со смертью брата… С поминками…

В тот же день вечерним рейсом он прилетел к Софье. В больничной палате у нее на этот раз он застал родителей Софьи и маленькую Аню. Аня, завидев Заура, с плачем кинулась к нему.

– Папу Самеда убили! – закричала она и стала громко рыдать.

– Я знаю, – спокойно сказал Заур и тихонько отстранив от себя девочку, присел на пустой стул у кровати Софьи.

Софья выглядела уже немного лучше, могла разговаривать, но лицо было перебинтовано, а нога в гипсе. Ей периодически делали болеутоляющие уколы, часто заходили в палату врачи, проведать, санитарки без всяких указаний делали все, чтобы хоть немного облегчить её страдания. Родители Софьи стали успокаивать внучку, но она вновь подбежала и, плача, обняла сидящего на стуле Заура за колени.

– Успокойся, – сказал он девочке и неумело, одеревеневшей рукой погладил её по голове.

– Мне надо поговорить с тобой, – сказал он Софье.

– Мы в коридоре посидим, – сказала мать Софьи и взяла за руку Аню, отрывая её от Заура, – Пойдём, родная, немного посидим там…

Аня молча повиновалась, шмыгая носом. Когда они вышли, Софья сказала:

– Приходили из милиции. Я им все рассказала. Это были мальчишки, подростки, человек, наверное, десять, старшему, главарю на вид лет шестнадцать-семнадцать… Что еще?

– Ты никого из них не узнала? Видела впервые?

– Впервые.

– Кто еще был в вагоне?

– Два старика, муж с женой, наверно… И девушка лет двадцати– двадцати пяти.

– Как они себя вели?

– Старики закрыли глаза от страха, чтобы ничего не видеть. А девушка читала журнал.

– Она все видела?

– Да. Кажется – да.

– Ты её тоже видела впервые?

– Да, впервые.

– Она заявила, что её ударили по голове, и она не знает, что потом происходило.

– Нет, – сказала Софья. – Её не успели ни ударить, ни изнасиловать. Вмешался… – она стала вдруг бурно дышать, не умея продолжить.

Заур нашел на тумбочке возле кровати посреди лекарств и шприцев нашатырный спирт, намочил палец, поднес к носу Софьи. Она вздрогнула, глубоко вдохнула воздух.

– Что-нибудь у девушки… не запомнила?.. Может, какие-то приметы?..

– Нет, обыкновенная, на студентку похожа… Бедно одетая… Короткое, бордового цвета пальто, колени не прикрывало… Старое пальтишко… может и не студентка… Журнал читала…

– Не густо, – проговорил разочарованно Заур.

Софья пристыжено опустила голову.

– Что ты собираешься делать? – спросила она, заметив, что Заур собирается уходить.

Он не ответил, пошел к дверям палаты.

– Да! – воскликнула она. – В ногах у нее была целая кипа газет… вечерняя газета… Целая кипа, перевязанная шпагатом.

Заур моментально вернулся, подошел к Софье.

– Ты говоришь, это была кипа одной и той же газеты? Ты уверена, что это не была макулатура?

– Нет, кажется это была вечерняя газета, целая кипа, там названия выглядывали, заголовок я запомнила один и тот же на нескольких газетных листах… А что? Это тебе поможет?

– Не знаю. Надо попробовать.

Он опять направился к выходу из палаты.

– Заур, – окликнула его Софья.

Он обернулся.

– Скажи мне, – попросила она тихо, – что ты собираешься делать?

Он помолчал, не отвечая, потом, заметив её умоляющий взгляд, произнес:

– То же, что сделал бы мой брат… Найти и убить этих подонков. Одного за другим.

Софья заплакала беззвучно.

– У них пистолет.

– Ладно, – сказал он и вышел из палаты.