Убийцы

Неожиданно повезло. Девушка-свидетельница работала, как он и предполагал в системе «Союзпечать», разносила по киоскам вечерние газеты. Обойдя несколько газетных киосков, он узнал её имя, фамилию и даже домашний телефон.

Он позвонил ей, не откладывая, представился работником местного МВД, и назначил встречу недалеко от её дома – это уже по её инициативе, она первое время после пережитого стресса, не хотела уходить далеко от дома.

– Я не вызываю вас в отделение, Катя, – сказал он, – чтобы лишний раз не компрометировать. Зачем это вам? Молодая девушка… Потом раздуют, будут говорить, что были приводы в милицию, на работе начнутся неприятности. Так что, приходите без опоздания, куда сами выбрали.

Все-таки сказывалась профессиональная сноровка, и Заур про себя похвалил эту сноровку, свой твердый, напористый тон, и направился по указанному адресу на встречу с девушкой Катей.

Когда он собирался переходить дорогу у светофора, неожиданно его кто-то окликнул. Заур удивился: кто может знать его в этом городе? Медленно обернулся и увидел рядом с собой сержанта милиции, с которым говорил в прошлый свой приезд.

– Эй! Стойте! – сказал ему сержант, – Я вас узнал. Вы ведь его брат, убитого. Вы заходили к нам в отделение. Что вы здесь делаете?

Заур не растерялся.

– Приехал проведать его жену, – ответил он, – она в тяжелом состояние…

– Ясно, ясно, – проговорил сержант, был он не очень молод для сержанта, «Давно бы пора в таком возрасте уже щеголять как минимум в лейтенантских погонах, видно не очень расторопный малый», – подумал Заур, неприязненно глядя на мужчину лет сорока с испитым, потрепанным лицом.

– А я грешным делом подумал, уж не свое ли вы расследование убийства затеяли, – проговорил сержант, – приехали издалека.

– Да куда мне! – сказал Заур, даже для пущей достоверности рукой махнул безнадежно, – Если уж своя советская милиция не может добраться до убийц… Я тут проведать невестку… Здорово ей досталось.

– Вы не думайте, что мы ничего не делаем, – сказал, вдруг поменяв тон на более дружеский с утраченными нотками подозрительности сержант, – Они, эти малолетние гады, что-то распоясались в последнее время, на рынки налеты делают, кавказских торговцев грабят прямо на глазах, убегают врассыпную – не поймаешь. Те как-то собрались вместе и поймали двоих поганцев, избили их и сдали в милицию, в наше отделение. А что мы им можем? Одному тринадцать, другому четырнадцать, несовершеннолетние.

– Но ведь есть колонии для несовершеннолетних, – возразил Заур.

– Много от них толку, – вздохнул сержант. – Через пол года отпустят… и выходят еще большими бандитами…

– И что же вы предлагаете? – спросил Заур.

– Я предлагаю?! – удивился пожилой сержант. – Что я могу предложить. Пусть государство предлагает. А мы будем исполнять.

– Понятно, – сказал Заур.

– А вы что сами предлагаете? – спросил в свою очередь сержант.

– Я предлагаю сделать так, чтобы эти малолетние подонки не стали взрослыми, – сказал Заур и тут же пожалел о своих словах, всегдашняя сдержанность отказала ему в самый неподходящий момент в разговоре с этим малознакомым сержантом. Его слова могли бы насторожить милиционера. Но тот видимо, пропустил их мимо ушей, не придал значения. «Потому и в сержантах ходит в свои годы», – подумал Заур и, сославшись на дела, попрощался с незадачливым коллегой.

На свидание с Катей он немного опоздал, и она нервно прохаживалась возле скамейки в маленьком безлюдном садике. Он узнал ее по темно бордовому короткому пальто. Он подошел к ней незаметно и взял под руку. Она испуганно вскрикнула.

– Не пугайтесь, Катя, – сказал он, стараясь придать голосу как можно больше теплоты и нежности. – Это я вам звонил.

– Кто вы!? – нервно дернулась она, чтобы освободить руку из цепких, твердых его пальцев. – Вы не милиционер. Кто вы?

– Я милиционер, – сказал Заур. – Не бойтесь. Только я милиционер из другого города. Прошу вас, Катя, давайте присядем…

Он почти насильно усадил её на скамейку рядом с которой они стояли, сел рядом, не выпуская её руки, еще сильнее вцепившись в рукав её пальто.

– Что вам надо? Что вам надо!? – почти истерично проговорила она торопливо и громко, – я милицию позову.

– Я сам милиция, говорю вам, – сказал Заур, уже начиная сердиться. – Посмотрите на меня, посмотрите.

– Ну, посмотрела, – немного успокоившись, сказала она. – Что вы хотите?

Заур ответил не сразу.

– Катя, – сказал он, помолчав. – Я – его брат.

– Чей, чей брат? – спросила она, уже начиная догадываться. – Я… Я ничего не знаю… Ничего не видела…

– Катя, послушай, эти подонки, эти убийцы… они убили моего брата… его жена чудом осталась жива… Вы мне нужны… мне нужно поговорить с вами.

– Их ищет милиция, – сказала она. – Чего вам еще? Найдут – судить будут. Отпустите руку, мне больно.

– Извини, – он отпустил её руку, и она тут же сделала попытку убежать. Но он мгновенно среагировал, схватил её снова, насильно усадил обратно на скамейку.

– Перестань дурачиться, я все равно от тебя не отстану, пока не узнаю, что мне надо! – сказал он твердо, глядя ей в глаза.

– Они убьют меня… убьют, если узнают, что я… – сказала она, и у него замерло сердце, подсказывая, что он на верном пути, что она что-то знает и может вывести его на убийц.

– Не думаю, что после встречи со мной им это удастся, – постарался он успокоить её.

Она не восприняла серьезно его слова, и он наконец, потерял терпение.

– Если ты мне не поможешь, я сам убью тебя! – тихо вскричал он. – Вот этими руками придушу прямо здесь.

Она стала хныкать.

– Отпустите меня, я ничего не знаю, ничего…

– Заткнись! – прикрикнул он на нее, – говори, пока я по-настоящему не рассердился.

– Там… – начала она, испуганно глядя на его руки, – Там… один малолетка… среди них… Костя… У него на руке татуировка – солнце восходящее с лучами. Его я знаю… Он в поселке, за городом живет… В желтой куртке ходит с капюшоном… Кажется, они все там вместе, в этом поселке… Больше я ничего не знаю…

– Какой поселок, сколько километров от города?

Она сказала. Он некоторое время сидел молча, уже давно отпустив её руку, но она все еще боялась сдвинуться с места.

– Можно я пойду, дядя?

– Тамбовский волк тебе дядя, – сказал он, стараясь проговорить шутливо, но шутка не получилась. Голос был голосом смертельно усталого человека, печальный, сникший.

Тем не менее, подобие улыбки показалось на её лице.

– Так я пойду?

– Иди, – разрешил он. – Но смотри – никому ни слова, особенно вашей милиции. Не то – видишь? – он, сжав, показал ей кулак, – С одного удара убиваю.

– Кого?

– Кого надо. Поняла?

Она вдруг улыбнулась.

– Ты что, не веришь?

– Не-а! – она почти весело с непросохшими еще слезами на щеках, мотнула головой. – Вы не убьете.

– Это почему же? – удивился он её такой неожиданной реакции.

– Потому что вы – добрый. Вы – хороший человек. Это сразу видно.

– Ладно, ладно, не подлизывайся.

Она поднялась со скамейки, чтобы уходить и вдруг совершенно неожиданно нагнулась к нему и поцеловала в щеку.

Он опешил.

– Ты что это?

– Я желаю вам удачи, – сказала она и пошла к выходу из сада.

Заур несколько секунд смотрел ей вслед, потом окликнул:

– Катя!

Она обернулась.

Он, не вставая, кулаком, сильно выдохнув, ударил по спинке скамейки, на которой они только что сидели, и словно топором чисто напрочь разрубил сразу две толстые перекладины.

– Ой! – тихо вскрикнула она, прижав ладонь к губам.

– Попрощаться хотел, – сказал он. – Теперь иди.