Убийцы, мошенники и анархисты. Мемуары начальника сыскной полиции Парижа 1880-х годов

Я пришел сюда не для того, чтобы говорить о своих несчастьях. Нет, я расскажу вам только то, что я испытал в то утро, когда прочел в газете «Матэн» обвинительный акт, под которым тщетно искал подписи Понсона дю Террайля!

Мой адвокат, господин Комби, с участием, за которое я глубоко ему признателен, указал мне на статью, по поводу которой я обращаюсь теперь к вашему правосудию. Это не статья, а целый роман. Я протестую, господа, протестую против того, что она была напечатана в газете и, именно, в интересах частной наживы.

Для того чтобы наполнить кассу и нажиться за мой счет, газета не поцеремонилась заранее предубедить общественное мнение в моей виновности и повлиять на присяжных. Выставляя меня до суда и приговора пресловутым «амерканцем», что в глазах толпы равносильно эпитету убийцы Марии Ангетан!

Господа, я уважаю журналистов и не инкриминирую профессии, к которой отношусь с должным почтением, но я нападаю на беззастенчивых репортеров, которые толкаются по кухням и передним, собирая сплетни слуг, а потом пересказывая их как достоверные известия.

Вот почему я требую возмещения убытков. Мне нанесен вред, который я не считаю преувеличенным определить в сто тысяч франков. Ведь моя голова поставлена на карту. Вы не откажете мне в этом удовольствии, из которого, кстати сказать, я лично не извлеку никакой пользы потому, что теперь же объявляю, что пожертвую эту сумму в пользу бедных города Парижа.

В тот день Прадо имел большой успех среди адвокатов, и все газеты признали за ним ораторский талант.

Действительно, он был оратором и доказал это два дня спустя в окружном суде, когда шаг за шагом отбивался против обвинения, с полным присутствием духа и замечательной находчивостью. Часто своими неожиданными, слегка ироническими ответами он ставил в тупик председателя. Своим негодующим презрением он уничтожал Евгению Форестье, которая его выдала, и относился с надменной жалостью к Морисете Куроно, единственной женщине, которую, — по его словам, — он любил.

— Несчастная, — говорил он, — ведь это голову отца вы хотели бросить в колыбель вашего ребенка.

Но в своем увлечении он немножко пересолил, когда пытался уверить суд, что господин Гюльо превращал свой кабинет в будуар, оставляя его наедине с Морисетой Курено, чтобы та выманила у него признания.

Характер судебного следователя был выше подобного подозрения…

Во все продолжение прений Прадо держался очень загадочно, что сильно заинтересовало публику. При каждом опасном для него свидетельском показании он отвечал, пожимая плечами:

— Подождите, у нас имеется в кармане нечто такое, что совершенно разобьет обвинение.

И он ударял по своей жакетке с апломбом непоколебимой уверенности.

Присутствовавшие с любопытством и тревогой ожидали, что вот нечто появится из его кармана.

Действительно, он подготовлял мелодраматическую сцену, но председатель разрушил его замыслы.

Господину Гортелю, прежде чем предоставить слово Прадо, который просил позволения сказать несколько слов в свое оправдание, объявил, что суд предварительно желает выяснить один важный факт, который был открыт правосудию.

В декабре 1885 г., приблизительно за месяц до преступления, Евгения Форестье поселилась на улице Рише под именем Марии Ангетан. Здесь было какое-то странное стечение обстоятельств, требовавшее разъяснения.

Евгения Форестье объявила, что это правда, и пояснила, что сам Прадо велел ей поселиться на улице Рише и назваться Марией Ангетан. Все это казалось довольно правдоподобным, так как было дознано, что знаменитый «американец» уже в то время был любовником «Кревет».

Тогда председатель обратился к нему с вопросом:

— Линска, имеете ли вы что-нибудь возразить?

Прадо поднялся и с негодованием воскликнул:

— Еще бы! Но, господа, то, что вы слышали, лучшее доказательство нашей невиновности. Эта женщина солгала. Тем временем как мы считали ее в Булоне (Прадо во все продолжение процесса выражался о себе во множественном числе), она преспокойно жила в Париже в меблированном отеле и под каким именем! Под именем госпожи Ангетан! Вот то доказательство, которое мы держали наготове в течение нескольких дней, желая воспользоваться им, когда наступит пора. Да, эта женщина солгала, и вы можете теперь судить о правдивости ее показаний!

Евгения Форестье горячо протестовала, утверждая, что если она не рассказала об этом ранее судебному следователю, то только из нежелания окончательно подавить Прадо своим обвинением. Прадо немедленно разоблачил свой план защиты и был уже не в состоянии сдержать раздражения, видя, что его театральный эффект позорно провалился.