Убик

Джо простонал и уставился в окно, сосредоточив все свое внимание на строениях космопорта.

— Полетели, — ответил за него Эл.

Когда они уже были в воздухе, фон Фогельсанг нажал одну из клавиш на распределительном щитке. Из многочисленных динамиков, размещенных по всей кабине, поплыли звучные аккорды мессы Бетховена. Хор голосов сопровождал исполнение отдельных частей этого произведения.

— Ты знаешь, что Тосканини, дирижируя оркестром, имел привычку подпевать исполнителям? — спросил Джо. — Что в записи «Травиаты» его можно слышать в главной арии?

— Я об этом не знал, — ответил Эл. Он смотрел на проплывающие под ним массивные жилые блоки Цюриха. Джо заметил, что и сам он присматривается к их величественному движению.

— Либера ми, Домине, — произнес он.

— Что это значит?

— Это значит: смилуйся надо мной, Господи. Ты что, не знал? Это все знают.

— С чего это тебе пришло в голову?

— Из-за музыки. Из-за этой чертовой музыки. Выключите динамики, прошу вас, — обратился он к фон Фогельсангу. — Ранкитер все равно ее не слышит. Слышу ее только я, а с меня уже хватит. С тебя ведь тоже достаточно, правда? — обратился он к Хэммонду.

— Успокойся, Джо, — ответил Эл.

— Мы везем нашего мертвого шефа в заведение, называющееся Мораторий Возлюбленных Собратьев, а ты говоришь: «Успокойся», — сказал Джо. — Знаешь, Ранкитер вовсе не должен был ехать с нами на Луну, он мог послать нас, а сам остаться в Нью-Йорке. И теперь человек, который больше всего любил жизнь, который умел пользоваться жизнью как никто другой, стал…

— Ваш темнокожий приятель дал вам хороший совет, — вмешался фон Фогельсанг.

— Какой совет?

— Успокоиться. — Фон Фогельсанг открыл крышечку на пульте управления геликоптером и вручил Джо разноцветную пастилку. — Прошу, угощайтесь, мистер Чип.

— Жевательная резинка с успокаивающим действием, — заметил Джо, задумчиво разворачивая пастилку. — Со вкусом абрикоса. Съесть мне ее? — спросил он у Эла.

— Обязательно, — посоветовал тот.

— Ранкитер в этом случае никогда бы не стал прибегать к успокаивающим средствам. Глен Ранкитер вообще никогда в жизни не употреблял их. Знаешь, что я сейчас понял, Эл? Он отдал свою жизнь, чтобы спасти нас. В прямом смысле, я имею в виду.

— В самом прямом, — согласился Хэммонд. — Прилетели. — Геликоптер стал заходить на посадочную площадку, расположенную на крыше здания. — Как ты думаешь, тебе удастся взять себя в руки?

— Удастся, когда я услышу голос Ранкитера, — сказал Джо. — Когда удостоверюсь, что какая-то там форма жизни — хоть полужизнь, — в нем сохранилась.

— Об этом не беспокойтесь, мистер Чип, — добродушно заметил владелец моратория. — Обычно мы получаем вполне удовлетворительный поток протофазонов. По крайней мере, вначале. Только потом, когда срок полужизни подходит к концу, наступает печальная минута. Но при разумном планировании момент этот можно отсрочить на много лет. — Он выключил двигатель геликоптера и, коснувшись какой-то кнопки, открыл двери кабины. — Приветствую вас в Моратории Возлюбленных Собратьев, — провозгласил он, пропуская их вперед. — Моя секретарша, миссис Бисон, проводит вас в гостиную. Подождите там минутку в окружении цветов, которые, воздействуя на ваше подсознание, вернут вам ощущение покоя. Я доставлю вам туда мистера Ранкитера, как только наши техники установят с ним контакт.

— Я бы хотел присутствовать при этой процедуре, — сказал Джо. — Я хочу видеть, как ваши техники станут его оживлять.

— Может быть, вы сможете объяснить все вашему другу, — обратился фон Фогельсанг к Элу.

— Нам придется подождать в гостиной, Джо, — сказал Хэммонд.

— Ты ведешь себя как дядюшка Том, — ответил Джо Чип, бросив на него яростный взгляд.

— Все моратории работают одинаково, — сказал Эл. — Пошли в гостиную.

— Сколько это продлится? — осведомился Джо у владельца моратория.

— Мы будем точно знать ситуацию через пятнадцать минут. Если к этому времени нам не удастся получить зафиксированный сигнал…

— И на все про все вы собираетесь потратить пятнадцать минут? — спросил Джо и повернулся к Элу. — Всего лишь пятнадцать минут, чтобы оживить человека, который стоит больше, чем все мы, вместе взятые. — Ему хотелось плакать. Навзрыд. — Пойдем, Эл, — выдавил он. — Пойдем…

— Это ты иди за мной, — возразил Эл. — В гостиную. Джо побрел за ним в указанную комнату.

— Сигарету? — спросил Эл, усаживаясь на диван, обтянутый искусственной кожей, и протягивая Джо пачку сигарет.

— Они истлели, — сказал Джо. Ему не нужно было проверять их на вкус, он знал наверняка.

— И в самом деле, — удивился Эл, пряча пачку в карман. — Как ты узнал? — Он не дождался ответа и снова заговорил: — Не знаю никого, кто впадал бы в отчаяние так легко, как ты. Нам повезло — мы остались живы. Ведь все мы сейчас могли бы лежать в холодильнике, а Ранкитер сидел бы в этой разрисованной дурацкими цветами комнате. — Он покосился на часы.