Убили бы вы толстяка? Задача о вагонетке: что такое хорошо и что такое плохо?

Случай получил широкую огласку, но не только потому, что Якоб был выходцем из известной семьи, но и, главное, в силу того, что всплыли упоминания об угрозе пыток. Заместитель начальника полиции Франкфурта Вольфганг Дашнер, который написал инструкцию о «пытке», дал несколько интервью прессе. По его словам, ему пришлось делать сложный выбор: «Я мог просто сидеть, сложа руки, и ждать, пока Гэфген, быть может, через какое-то время захочет сказать правду, а за это время ребенок мог умереть, или же я мог сделать всё, что в моих силах, чтобы предупредить этот исход»[66].

Угроза пытки не была, однако, напускной. Был вызван тренер боевых искусств: полиция считала, что можно причинить подозреваемому боль, не нанося серьезного физического ущерба.

Некоторые были возмущены поведением Дашнера. Один член парламента от Партии зеленых заявил: «если открыть окно, пусть на самую маленькую щелку, холодный воздух Средневековья заполнит всю комнату»[67]. Однако были у Дашнера и решительные сторонники, причем опросы показали, что большинство немцев считали угрозу разумным средством возможного спасения жизни. Когда на суде адвокат Гэфгена попытался использовать угрозу пытки для того, чтобы дело было закрыто, некоторые наблюдатели ворчали: «Невероятно, сколько же прав он хочет для этого парня?»[68]. На фоне ропота групп по защите прав человека Дашнер прокомментировал: «Никто не мог сказать мне тогда, что я должен делать»[69].

Зона без ущерба

Вагонеткологии не было бы без деонтологии. Деонтология утверждает, что есть определенные вещи, например пытка, которые вы просто не должны делать. Вы не должны занимать абсолютно безличную точку зрения на нравственность. Благополучие того или иного индивида просто нельзя размазывать или растворять в некоей гигантской бочке благополучия. Мы не можем пытать кого-то до смерти, даже если бы это спасло жизни пятерых — и даже если бы это, если рассуждать в духе утилитаризма, повысило совокупную сумму счастья. Некоторые деонтологи являются абсолютистами, то есть для них ничто никогда не могло бы оправдать пытку. Однако большинство допускает, что в определенных обстоятельствах деонтологические ограничения могут быть отменены, например, когда на карту поставлено будущее планеты.

Главной фигурой в истории деонтологии был профессор XVIII века, гуру Кенигсберга (город в Восточной Пруссии, ныне российский Калининград), Иммануил Кант. Кант внес значительный вклад в разные области философии, не только в этику. Он принадлежит к числу величайших метафизиков всех времен, а занимался границами того, что мы можем знать и что можем понимать в реальном мире.

В силу его важности, можно было бы ожидать, что полки библиотек прогибаются под пухлыми томами с его биографиями. Но на самом деле есть лишь несколько таких книг, и это объясняется тем, что Кант жил исключительно размеренной жизнью, в которой отсутствовали события. Он учился в университете Кенигсберга и позже там преподавал. Практически нет описаний жизни Канта, в которых не упоминался бы один момент, возможно апокрифический: считается, что горожане сверяли часы по его передвижению: обычно он выходил на дневную прогулку в 16:30 и проходил восемь раз по улице туда и обратно. Однажды он опоздал (что, возможно, еще один апокриф из его жизни), но это было связано с тем, что он получил свой экземпляр трактата Руссо о воспитании, «Эмиля», и настолько погрузился в чтение, что потерял счет времени.

С точки зрения Канта, к людям никогда нельзя относиться просто как к средствам для достижения какой-то другой цели. Наиболее ясно эта мысль выражена в одной из формулировок его «категорического императива» (их существует несколько). Категорический императив — это абсолютное нравственное требование для всех времен, всех ситуаций, всех обстоятельств, и из этого императива следуют все другие обязанности и обязательства. Кант считал, что категорический императив можно вывести за счет применения одного нашего разума. Важная для нас версия категорического императива, а именно вторая формулировка, утверждает, что мы всегда должны относиться к другому «так же как к цели и никогда только как к средству».

Эту идею несложно сформулировать, однако бывает трудно понять, что именно она требует в определенных случаях, как реальных, так и воображаемых. Однако ее влияние ощущается повсеместно: современное движение защиты прав человека практически немыслимо без Канта. (Самым ироничным случаем стало, бесспорно, то, что нацистский военный преступник Адольф Эйхман, ответственный за организацию массовой высылки евреев в концентрационные лагеря, оправдывал себя на суде в Иерусалиме в 1961 году ссылками на категорический императив Канта.)[70]

Одним из тех, кто попытались подробнее проанализировать то, что именно значит заключение людей в моральный панцирь, защитную оболочку, которая одновременно свята и неприступна, была Филиппа Фут.