Убили бы вы толстяка? Задача о вагонетке: что такое хорошо и что такое плохо?

Грин в школе был спорщиком, инстинктивно склоняющимся к утилитаризму. Когда спор вращался вокруг значения прав индивидов в сравнении с большим благом, он обычно занимал бентамовскую, а не кантианскую позицию. Последствия — вот что имеет значение. Однако он растерялся, когда впервые познакомился со сценарием трансплантации: конечно, нельзя убивать здорового молодого человека, чтобы воспользоваться его органами, даже если это спасет жизнь пятерым. Его утилитаристская вера пошатнулась.

Будучи студентом в Гарварде, он познакомился с задачей вагонетки, еще одной неприятной для человека с утилитаристскими убеждениями загадкой. Однако, по его словам, только тогда, когда ему довелось узнать о странном случае Финеаса П. Гейджа, его посетило озарение. Он гостил в Израиле по случаю бармицвы своей сестры и читал одну книгу в гостиничном номере.

Случай с ломом

Финеас Гейдж был двадцатипятилетним бригадиром-строителем, которому довелось стать реальной, а не гипотетической жертвой железных дорог. Его работа заключалась в руководстве группой рабочих, которые прокладывали железнодорожный путь по Вермонту. Чтобы проложить как можно более прямую дорогу, бригаде в одном месте надо было пробить туннель через скалу. В один летний денек случилось катастрофическое происшествие. Фитиль зажгли слишком рано. Произошел сильный взрыв, и прут, которым пользовались, чтобы утрамбовать взрывчатую смесь, ударил в щеку Гейджа, прошел через лобовую часть его мозга и вышел в верхней части головы.

Чудом было то, что Гейдж не умер на месте. Еще более странно то, что через пару месяцев он, казалось, почти вернулся к своему нормальному физическому состоянию. Его конечности функционировали, он мог видеть, чувствовать и говорить. Но то, что случилось потом, превратило его из простого медицинского курьеза в предмет академических исследований. Хотя физически он мог действовать примерно так же, как и раньше, стало ясно, что его характер изменился, причем в худшую сторону. Прежде он был ответственным и сдержанным, а теперь стал импульсивным, капризным и ненадежным. Сложно отделить миф от реальности, однако в одном отчете указывается, что его речь стала настолько вульгарной, что нежному полу настоятельно рекомендовали избегать его общества.

В своей книге «Ошибка Декарта» специалист по нейронаукам Антонио Дамасио говорит, что Гейдж мог знать, но не чувствовать[164]. «Вот в чем дело», — подумал Грин, сидя в своем номере. «Вот что происходит в сценариях с мостом и трансплантацией. Мы чувствуем, что не должны толкать толстяка. Но думаем, что лучше спасти жизнь пятерым, а не одному. Но мысль и чувство — это разные вещи».

Получив одновременно психологическое и философское образование, Грин стал первым, кто привлек нейронауки к изучению вагонеток. Он начал сканировать испытуемых в момент, когда им предъявляли задачи с вагонетками. Сканеры фиксировали соответствующие скачки в активно — сти мозга.

По описанию Грина, случаи с вагонетками провоцируют яростную схватку между подсчитывающими и эмоциональными участками мозга. И в этой борьбе у сторон гораздо более равные шансы, чем считает Хайдт. Когда предлагается дилемма «Толстяка» и убийство, которое бы вы совершили своими собственными руками, части мозга, находящиеся сразу за глазами и считающиеся ответственными за такие чувства, как сострадание (миндалевидное тело, кора задней части поясной извилины и префронтальная кора головного мозга), приходят в состояние крайнего возбуждения. Мысль о том, что надо толкнуть толстяка, «включает у вас в мозге эмоциональный сигнал опасности, который говорит: "нет, это неправильно"»[165]. Когда этого метафорического сигнала нет, мы включаем обычное утилитаристское исчисление: подсчитывающая часть мозга (дорсолатеральная префронтальная кора и нижняя теменная доля) оценивает издержки и прибыли разных типов, не только моральные. В случае «Тупика» уравнение несложное: ценой одной жизни мы можем спасти пять.

Фотоаппарат — основа для другой полезной метафоры Грина. У него есть автоматические настройки, например для съемки пейзажей. Это полезно, поскольку позволяет экономить время. Мы видим то, что хотим сфотографировать, и нажимаем на кнопку. Однако порой нам хочется сделать какой-то необычный снимок, попробовать что-то свежее, поиграть в искусство и авангард. Возможно, нам хочется, чтобы картинка в центре была размытой. Единственный способ достичь такого эффекта — переключиться на ручной (подсчитывающий) режим. «Эмоциональные ответы похожи на автоматическую съемку вашего фотоаппарата. Гибкое планирование действий — это ручной режим»[166].

Считается, что эмоциональные части мозга развились гораздо раньше тех его участков, которые отвечают за анализ и планирование. Поэтому в случае моральной дилеммы можно ожидать того, что эмоция придет к заключению быстрее разума. Исследования показали, что, когда людей торопят, они проявляют меньше склонности к утилитаризму[167].