Убили бы вы толстяка? Задача о вагонетке: что такое хорошо и что такое плохо?

Силы эволюции определили форму наших моральных инстинктов и в другом смысле. Эволюция снабдила нас эвристиками, то есть практическими правилами, определяющими, как нам себя вести. Практические правила удобны, поскольку у нас нет бесконечного времени, денег или информации, чтобы выяснить, что делать в каждом из случаев. Они полезны для того, чтобы проложить путь в сложных ситуациях, а принятие решений — это обычно сложная задача. Однако, хотя в большинстве случаев эвристики срабатывают, они могут поставить нас в тупик. Например, как мы уже говорили[172], правила могут вступать в конфликт, так что нам требуется процедура для разрешения их противоречий. Правила «Спаси жизни» и «Не лги» вступят в противоречие, если нам надо солгать ради спасения жизней. Кроме того, иногда правило использует подсказку, сигнал или замещающий знак, и это может привести к ложноположительным и ложноотрицательным результатам. Рассмотрим эвристическое правило, запрещающее инцест: есть рациональные медицинские и биологические причины не воспроизводиться, вступая в половую связь с братом или сестрой. Похоже, что эволюция снабдила нас практическим правилом, которое отталкивает от инцеста: не считай сексуально привлекательным другого человека, с которым ты вырос. И это правило хорошо работало. Однако оно может стать проблемой в тех случаях, если братья и сестры были разлучены в детстве и находят друг друга привлекательными, когда в своей жизни встречаются позже. В то же время это правило привело к кризису в движении кибуцов в Израиле, в которых дети из разных семей воспитываются вместе и растут, не ощущая особого сексуального влечения друг к другу, что ведет к низкому уровню браков внутри сообщества кибуцов[173].

Прощай, свобода

В определенном смысле вряд ли нас должно удивлять то, что ученый может помочь с решением дилеммы «Толстяка» в частности и с пониманием нравственности в целом. Конечно, между мозгом и моралью существует связь. Невозможно представить, как могло бы быть иначе. Наше поведение и мнения должны быть продуктом — в каком-то отношении — нашего нейронного устройства. Без мозга не было бы никаких мнений.

Однако новым является то, что мы все больше понимаем, как работает эта архитектура и это устройство, что именно делают те-то и те-то участки мозга и как они связаны друг с другом. Этот спор важен для влияния нейроэтики на область права. В будущем, вероятно, можно будет услышать такое, например, прошение о смягчении приговора: «это был не я, а мой мозг». Наша система правосудия опирается на представление о том, что люди свободны в своих поступках и своих действиях. И чем больше мы узнаем о мозге, чем больше мы можем объяснить и предсказать действие, тем меньше остается места для проявления свободной воли — по крайней мере, так нам сегодня кажется.

Однако «компатибилисты» утверждают, что свобода воли совместима с полным причинноследственным объяснением наших мыслей и действий. Даже если бы гигантский компьютер с программой в квадриллионы байт данных мог точно предсказать действия того или иного человека, из этого бы не следовало, по словам компатибилиста, что действия не являются свободными. Этот тезис представляется довольно странным, по крайней мере с моей точки зрения, хотя компатибилистская позиция по свободе воле является, вероятно, наиболее популярной среди философов, которые работают над этой темой. Но какую бы позицию в этом вечном споре ни занимать, в судах неизбежно будут все чаще звучать просьбы принять в расчет биологически обоснованные извинения и просьбы о смягчении наказания, основанные на сканах головного мозга и медицинских данных.

Рассмотрим пример одного человека, который в 2000 году неожиданно занялся сексуальными домогательствами. Американец средних лет долгое время жил в счастливом браке, не демонстрируя никаких необычных сексуальных склонностей. Но чуть ли не за один день в нем развился интерес к проституции и детской порнографии. Его жена заметила это, а когда он стал приставать к их приемной дочери, она известила власти. Мужа признали виновным в покушении на растление малолетних и приговорили к курсу реабилитации. Это нисколько его не смутило: он продолжал приставать к женщинам в центре, в котором проходил реабилитацию. Тюремный приговор казался неизбежным.

Некоторое время он страдал от головных болей, и теперь они стали сильнее. Буквально за несколько часов до приговора он пришел в больницу, где сканирование головного мозга показало наличие массивной опухоли. Как только ее удалили, его поведение вернулось к норме. Это могло бы быть концом истории, однако через шесть месяцев у него снова стало проявляться все то же совершенно невоздержанное поведение. Он снова пришел к врачам. Выяснилось, что во время первой операции небольшую часть опухоли не заметили. Была успешно проведена вторая операция, что сразу же устранило анормальные черты в сексуальности пациента. В итоге он избежал тюрьмы.