Убить Ангела

Когда Гварнери и Мартина поженились, ее подруги были уверены, что эти двое превратятся в парочку из криминальных мелодрам, которые показывают в обеденное время, и будут проводить бессонные ночи, обсуждая расследования и разглядывая снимки трупов. Реальность оказалась куда менее захватывающей. Карьера Гварнери резко застопорилась, и с работы он приносил только хандру и недовольство. Одно дело – выскочить замуж за лейтенанта Коломбо[41], и совсем другое – заполучить в мужья неудачника из сериала «Офис»[42], и в конце концов Мартина выставила его за дверь.

Между ними случались неизбежные размолвки и даже скандалы, которыми оба они не гордились, но постепенно их отношения устаканились и стали почти дружескими.

Поэтому, отводя к ней сына, Гварнери рассчитывал, что они с бывшей немного поболтают за чашкой кофе, а если он удачно разыграет карты, даже часок покувыркаются в постели. Но когда он вошел в квартиру, отперев дверь своим ключом, Мартина лежала на диване в гостиной и спала так крепко, что растолкать ее ему не удалось. Встревоженный Гварнери отвел маленького Паолино в детскую и уложил в постель, после чего вернулся в гостиную, чтобы вызвать «скорую». Однако теперь в комнате находилась еще одна женщина. Гварнери понял, что она была там и раньше, только он ее не замечал: она сливалась со стенами, как тень среди теней, и двигалась бесшумно и быстро, как ветер. В одно мгновение она оказалась прямо перед ним – невысокая женщина в черном, с закрытым резиновой маской лицом.

Гварнери схватился за табельный пистолет.

Бум.

Паолино, любивший, чтобы его звали Пао, как уличного художника, который рисует на стенах пингвинов, проснулся со звоном в ушах. Его как будто разбудил приснившийся грохот. Поглядев на большой синий будильник со светящимися стрелками, стоящий на тумбочке, он понял, что проспал всего час, а может, и того меньше. Он прислушался, не шумит ли телевизор, но стояла полная тишина. Наверное, отец уже ушел, иначе из-за двери доносилась бы ругань или смех. В последнее время папа с мамой все чаще смеялись, и Пао даже начал робко надеяться, что они снова будут жить все вместе. Он смутно помнил, как у него была полная семья, и немногие воспоминания о тех годах озаряло золотое сияние из рекламы рождественских куличей. Еще толком не зная, что такое ностальгия, мальчик все-таки скучал по семейной идиллии, которой никогда не существовало. Он встал с кровати, чтобы сходить на кухню за стаканом воды, но когда открыл дверь комнаты, за ней была эта женщина.

Так и стояла на пороге без лица.

Пао не писался с двух лет, но тут так перепугался, что по пижамной штанине побежала теплая струйка.

«Чудище. Привидение».

Пао свернулся калачиком и заплакал, закрыв уши руками.

Что-то легко дотронулось до его затылка.

– Не нужно бояться, – сказала женщина без лица. – Я тебе ничего не сделаю.

Голос был безжизненным, как у робота – у коммандера Дейты[43] из «Звездного пути». Пао перестал всхлипывать и, не открывая глаз, вытер нос рукавом.

– Ты кто?

– Никто.

– Почему у тебя нет лица?

– Есть, посмотри получше.

Пао поступил так же, как когда смотрел страшные фильмы: медленно-медленно приподнял веки, готовый чуть что сразу зажмуриться. Женщина не двинулась, но на ее гладком лице появилась широкая красная улыбка, похожая на веселый смайлик и подтекающая, как свежая краска.

– Видишь? – сказала женщина. – Я все еще тебя пугаю?

Пао внимательно посмотрел на нее. Когда женщина рисовала улыбку, ей под левый глаз упала капля, напомнившая ему клоунов из старых фильмов. Ему захотелось рассмеяться. Теперь-то он сообразил, что это сон – один из жутких кошмаров, от которых пробуждаешься с криками. Но скоро он проснется.

– Где мама?

– Спит, – ответила женщина с подтекающей улыбкой. – И папа тоже. А ты должен оставаться в этой комнате, пока тебя кто-нибудь не заберет.

– Почему?

Женщина опустилась перед ним на колени:

– У меня для тебя задание. Ты же его выполнишь, правда? Оно очень важное.

– Я сплю?

– Да. Это просто сон. Но ты должен вести себя как на самом деле.

– А если я не послушаюсь?

Женщина без лица стерла улыбку рукой и нарисовала новую, с опущенными уголками.

– Тогда мне станет очень грустно. И я буду приходить каждую ночь. Ты этого хочешь?

Пао снова захотелось писать.

– Нет, – ответил он так тихо, что и сам засомневался, что сказал это вслух.

– Молодец. – Гильтине склонилась над ним. – Открой рот, – велела она.

10