Убить Батыя!

А джихангир повел тумены в земли мордвы, вернее, туда, куда повели его мы. Что и требовалось.

Проклятие! Он снова вынужден гоняться за урусами, снова связан речками и лесами в их землях. И как здесь можно вообще двигаться, тем более воевать?

Батый ненавидел урусутские леса, эту сплошную стену деревьев, за которой не видно горизонта. То ли дело степь… Взгляду просторно, ветер и запах полыни…

Хану невыносимо захотелось снова оказаться в детстве, когда вся жизнь еще была впереди, а из неурядиц только соперничество с младшими братьями. Старший Орду всегда поддерживал его и не обижал. Он и сейчас рядом, но помощи от Орду мало. После убийства Субедея помощи вообще ждать не от кого, разве только от шаманки.

Они хорошо отдохнули и восстановили силы за лето, без особых бед пережили зиму в южных кочевьях, откормили лошадей на свежей весенней траве, пора двигаться на запад для покорения новых земель и народов согласно воле Покорителя Вселенной. Батый и отправил основную часть войска на запад, а сам вот вынужден гоняться за этой женщиной и ее войском.

Долгое отсутствие джихангира могло для него плохо обернуться, но и бросить в тылу тех, кто сжег его отборные тумены в «Злом городе», Батый тоже не мог. Пока жива та урусутка в голубом плаще, покоя хану не будет нигде, ни на Руси, ни в западных землях. Значит, ее нужно как можно скорее уничтожить, и теперь джихангир не даст себя обмануть!

Злость – плохой советчик, это твердил не только Субедей, так говорил его великий дед. Требовалось успокоиться, но как это сделать, если вокруг стена деревьев?! Батый рванул на груди богато расшитый халат, в лесу ему не хватало воздуха, здесь слишком сильно пахло деревьями и болотом!

– Найди хорошую поляну, чтобы можно было посидеть и подумать…

Хан даже не оглянулся, прекрасно зная, что тот, кому предназначены слова, уже бросился выполнять.

И действительно, немного погодя сзади раздался тихий голос:

– Мы нашли такое место, хан…

Но пока искали, в голову Бату-хана пришло такое простое и правильное решение. Только что захвачено много пленниц-урусуток. Их прятали вдали от возможных путей движения монгольских туменов, хитро прятали. Но нашелся предатель, выдавший тайное место, воины, защищавшие женщин, погибли все до единого, а сами они настоящего сопротивления оказать не смогли. Если бы урусуток захватили не кебтеулы, быть им изнасилованными, но личная гвардия Батыя имела необходимое для здоровья количество пленниц всегда и на всех подряд не набрасывалась. Пока пленниц отогнали и держали отдельно, предстояло решить, что с ними делать завтра.

Батыя не интересовали эти женщины. Среди них не было той самой, что нужна ему. Одной-единственной, за которой так гонялся Бату-хан. Он даже не знал, красива эта урусутка или нет, кажется, красива, кажется, молода, главное, она бывала в его сне и едва не погубила тогда, а теперь на ней голубой плащ эмира Урмана, за которым идут остальные урусы-воины. И пока этот плащ развевается, а не сброшен в грязь с ее плеч вместе с головой, покоя хану нет!

Батый был готов обменять всех захваченных женщин на эту единственную, но она не давалась в руки. И вдруг хана осенило: он предложит урусам обмен! Батый был немало наслышан о способности урусов к самопожертвованию, не раз сталкивался с этим особенно у самых сильных воинов, а она сильна. Приехал в ставку, почти наверняка зная, что погибнет, князь Федор перед Рязанью, не бежал, не принял лестное предложение Еупат, предпочтя задержать монгольские войска ценой своей жизни, бросился на Кюлькана с копьем наперевес эмир Урман… Да разве всех их перечислишь, готовых отдать жизнь, только бы сохранить жизни сородичей.

Урусутка должна согласиться на обмен, иначе пленниц будут насиловать и мучить прилюдно, убивая медленно и жестоко, вытягивая жилы, чтобы кричали погромче, а не просто перерезая горло. Будут отрезать груди, протыкать животы раскаленными прутьями. Первым оставят жизнь и изнасилованных, изуродованных отправят к урусам, чтобы рассказали… И тогда урусутка в голубом плаще придет сама, иначе ее проклянут свои же.

Батыю так понравилась эта придумка, что он еще раз велел пока ничего не делать с плененными женщинами, а сам отправился на найденную поляну, чтобы поразмышлять в одиночестве.

Поляна и впрямь была удобной, не слишком большой, немногим шире двух полетов стрелы, но достаточной, чтобы десять его верных кебтеулов встали вокруг на расстоянии полета стрелы, а он сам сел в центре на пригорке. Остальную охрану Батый оставил в ставке. Так близко урусы подойти не рискнут, кебтеулов вполне достаточно.

Хан устроился на седле, положенном на землю, и поднял голову, вглядываясь в черное звездное небо, на поляне видеть его не мешали ветви деревьев. Небо было огромной-огромной черной воронкой, затягивающей в себя и одновременно оставляющей внизу, а потому бесконечной и вечной. Звезды здесь те же, что и дома, Батый смотрел, пытаясь по их перемигиванию понять подсказку. Субедей умел читать по звездам, но его давно нет.