Убить дракона

— Ты лжешь, девочка, — тем же тоном проговорил дракон, все еще не открывая глаз.

— Нет! Я хочу тебя.

— Тогда ты лжешь себе. А это проще и приятнее, чем лгать кому-то другому. И страшнее.

— Да что ты знаешь о страхе?! — Наир вскочила.

Захоти он удержать ее, она бы не вырвалась, но дракон отпустил ее руку, и поднял веки, обращая взгляд на разъяренную девушку.

— Все, — спокойно ответил он, и Наир в который раз растерялась.

Скай отвернулся, словно потеряв к ней всякий интерес, и оскорбленная его пренебрежением Наир выпалила:

— Я же принадлежу тебе, так возьми меня!

Дракон не счел нужным отреагировать на этот выкрик. Наир утратила остатки соображения и осторожности.

— А может, ты уже больше не можешь?! Только смотреть?! Может ты уже не мужчина?!

Дракон оказался на ногах, и Наир дернулась, на мгновение решив что сейчас он либо просто убьет ее, либо… — ну, не сразу… Но Скай явно намеревался как всегда уйти, видимо сочтя недостойным отвечать на такое, и связываться с неразумной женщиной.

— Знаешь ли ты, о чем просишь? И чего вообще хочешь? — все же заметил он напоследок, словно бы ни к кому конкретно не обращаясь.

Будь ты проклят! Наир разом остыла, понемногу соображая, что творит она действительно что-то совершенно глупое. О чем он? О том, что любовь дракона, говорят, мало кто выдерживает? О том, что она пришла к нему не из любви, и даже не из-за вожделения? О том, что ни в том, ни в другом она совсем ничего не понимает? О том, что не понимает самое себя?

— Я уже ничего не знаю! — тихо признала она, и дракон обернулся, задумчиво взглянув на нее.

То, что Наир раз за разом выдерживала его взгляд, не было ее заслугой — она просто не могла оторваться от него. Это было одновременно мучительно и восхитительно — она жаждала освобождения от мощи этого взгляда, и испытывала почти физическую боль, когда он в самом деле обрывался. Наир рассеяно потерла запястье, — дракон был прав, она не знала, чего хотела. Сомкни Скай пальцы чуть сильнее, и он сломал бы ей кость. Его ладонь была такой жесткой, что оставила на коже царапины. Не говоря уже о когтях… Эти руки не были созданы для ласк.

Возможно ли, что он, зная о своей силе, просто щадит ее? Но если он купил ее не для удовольствий — тогда за чем?

— Скай, почему ты купил меня? — Наир не торопилась ни одеваться, ни идти вслед за ним.

— Я видел тебя во сне.

Впервые Наир испугалась по-настоящему: то есть она испугалась и поняла, что раньше боялась как бы не до конца.

— Ты видишь вещие сны? — севшим голосом спросила она.

А почему собственно нет? Он же дракон. Он — Хранитель…

— Я вижу сны, — отозвался дракон, и добавил, как само собой разумеющееся, — И иногда разрешаю им становиться явью.

И это у них не как у людей! Даже сны им подчиняются!

— И о чем был твой сон? — Наир уже смирилась, что опять не поймет ответа.

— О цветах.

А потом он опять ушел. Совсем.

Сидя на своей великолепной постели в роскошных покоях в совершенной безопасности, больше всего Наир хотелось заплакать от отчаяния, как потерявшемуся ребенку.

Удивительно. Удивительно на сколько же это удивительно — чувствовать себя удивленным.

А я был удивлен.

Ибо это дитя сумело задать удивительно точный вопрос: неужели я способен только смотреть…

Равнодушно внимать, по привычке подчиняя окружающее и самое себя властной воле…

Но желать?…

Помню ли я каково это…

* * *

Разумеется, Винд меня так и не нагнал, так что в Миркаль Великолепный, Центр Мира, я вступил в гордом одиночестве, до предела измотанный переходом через горы.

До сих пор удивляюсь как мне удалось не свернуть там шею. Несколько раз я видел парящих драконов, один раз показалось, что я узнал Ливня. Но на пути больше не встретился никто. По большому счету, мне следовало благодарить богов зато, что на Ацисе мне попался всего лишь неуравновешенный мальчишка без царя в голове, а не кто-нибудь похуже, действительно обладающий изощренной и злой волей.

Имя торговца я помнил лучше, чем свое собственное. Путь через Кельдерг помог сократить разрыв во времени, и у меня еще оставалась надежда: вряд ли Наир отправили бы на Черный рынок, а Большого аукциона еще не было. И все же не стоило лезть на рожон, так что некоторое время я просто присматривался и к лавкам и к слугам торговца Келим-ага. Доприсматривался: следующий шаг сделали за меня.

Зажатый в проулке рядом с лавкой тремя его людьми, я не слишком убедительно пытался объяснить, что я не конкурент, не злоумышляю против их господина, и что интересует меня одна конкретная рабыня с вполне законной целью выкупить ее…

Выкупить, а не выкрасть!

Самым весомым доводом оказался сакс, хотя держать его расшибленным о через чур крепкую челюсть кулаком было несколько неудобно.