Убить фюрера

К тому времени Международный союз ювелиров оценил «Фараона» в двадцать миллионов немецких марок. Эта новость отмечалась во всех газетах, а буквально несколькими днями раньше в «Таймс» появилось сенсационное интервью Теодора Дэвиса, данное им накануне открытия в Лувре новой египетской экспозиции. В нем он заявил об обнаружении золотой погребальной маски Тутанхамона, которая была похищена во время разборки многочисленных гробов и саркофагов с мумией молодого царя. Почему он сразу не объявил о пропаже? Очень просто: почуяв опасность, воры могли распилить или расплавить маску, погубив таким образом бесценный исторический артефакт. Приходилось действовать на свой страх и риск, не поставив в известность ни генерального консула, ни Департамент древностей, дабы не допустить утечки информации. Он, Тэдди Дэвис, лично нанял опытных детективов и с их помощью нашел то, что по праву принадлежит народу Египта. В этом же интервью Дэвис еще раз подтвердил, правда, как-то вскользь, что пресловутый алмаз Феруамон вовсе не выдумка, но он не имеет никакого отношения к «Английскому призраку». Автор рассказа сам признался знаменитому археологу, что просто позаимствовал описание «Призрака» из ювелирного каталога. Он, этот автор, сожалеет, что его легкомысленный поступок ввел мировую общественность в заблуждение, и через такого авторитетного ученого, как мистер Дэвис, он приносит свои извинения законному владельцу алмаза за причиненные неудобства.

В рейхе в день возвращения компаньонов отмечалась сто семнадцатая годовщина со дня рождения первого кайзера. Дата некрутлая, поэтому празднования не было. Даже весенний традиционный театральный фестиваль «Дни империи» прошел почти незамеченным.

— Вильгельм на Корфу. Терзает очередной холм в надежде откопать лик Медузы-горгоны, — сказал на следующий день за завтраком Каратаев. — Когда утром с лопатой на плече он отправляется на раскопки, местные женщины кричат ему: «Хайль, базилевс!» Позже он скажет, что в то время, как его кузен Ники планировал кровавую бойню, сам он занимался археологией и читал Гомера. Кайзер напоминает мне…

— А знаешь, Савва, кого лично мне напоминаем мы с тобой? — перебил его Нижегородский.

— Ну?

— Двух пацанов, выглядывающих из-за угла в ожидании, когда степенное и относительно благополучное человечество поскользнется на банановой кожуре и шлепнется в лужу.

— Неуместное сравнение, — буркнул Каратаев.

— Зато точное.

— А я говорю, дурацкое. Отправляйся-ка лучше в Дрезден, где ты обещал ван Кейсеру выставить его шедевр.

— У меня на этот счет уже другая идея. — Нижегородский нарочито опасливо оглянулся, словно собирался сказать нечто чрезвычайно секретное или крамольное, и перешел на шепот: — А что, если нам построить для нашего камушка отдельный павильон и получать с каждого посетителя марки по две? А? Чего молчишь? Ты представь только — с каждого миллиона зрителей мы будем иметь два миллиона за вычетом текущих расходов и страховки. А люди пойдут, будь спокоен. Ведь это будет музей самого дорогого бриллианта в мире, к которому со временем добавятся еще три камушка. О рекламе я позабочусь, ты меня знаешь, и мы переплюнем дрезденский Подвал! А что касается здания, то и строить ничего не надо — я уже присмотрел подходящий домик совсем недалеко отсюда. — Нижегородский склонился над столом и еще более возбужденно зашептал: — Я уже все подсчитал, Саввушка, вот послушай: охрана, налоги и оплата персонала с билетершами и директором будут стоить нам копейки. Главное — страховка, но и тут, думаю, мы уложимся тысяч в пятьсот годовых…

— Но нам придется раскрыть себя, — возразил Каратаев.

— И вовсе нет! Наше инкогнито только добавит интриги. Представь: лежит двадцать миллионов, а кто владелец — неизвестно. А еще, чтобы совсем уже завести толпу, мы рядом привинтим табличку «Продается».

— Ты не учитываешь, дорогой, что, когда здесь станет нечего жрать, наш выставленный на всеобщее обозрение «Фараон» будет смотреться вызывающе, — нравоучительно произнес Савва. — Порядочные люди в такой ситуации отдают свои сокровища на дело борьбы. В старые времена женщины в осажденных крепостях срезали косы, а сто лет назад французы, как я уже тебе рассказывал, заложили «Регент». Ты лучше скажи, как думаешь везти «Фараон» сюда?

— «Фараон»?.. — Нижегородский на мгновение задумался. — Наш «Фараончик» уже в пути…

— Как! — подпрыгнул Каратаев.