Я со всей силы прижал ее к груди. Так, что ей было трудно говорить. Да и пусть лучше помалкивает.
– Яга, милая моя, как я рад… Сколько я передумал за это время…И предательницей тебя обзывал. И спасительницей. А потом вновь предательницей…
– Я не могла тебе всего рассказать. Да это было и не нужно. Меньше знаешь – легче дышишь.
– Я дышал здесь всегда тяжело.
– Но я знала, что потом ты обо всем догадаешься. Что я уже много знала о Городке. За это короткое время, когда тебя не было, столько стало известно! Главное – за это время удалось вычислить провокатора и предателя. Это Аристид. Поэтому я позволила тебе его убить. Прекрасно зная, что его убить невозможно. Хотя, как оказалось, он не из бессмертных. Но объяснить тебе все тогда… В тех военных условиях… Не было возможности. И не было времени. Все шло своим путем. И все это осталось в прошлом.
Я вновь со всей силы обнял Ягу. На радостях я готов был ее задушить.
– Или ты мне просто не доверяла?
– Как и ты мне…В Городке слово «доверие» навсегда утрачивает свой сокровенный, драгоценный смысл…И все же я тебе всегда доверяла, поверь… Драгоценный ты мой…
– Я тебе верю… Как хорошо, что это время стало уже вчерашним.
– А сегодняшнего времени мало, – тяжело дыша от моих объятий, сказала она. – Так мало времени. Мы скоро улетаем. И нам нужно успеть. Ведь все думают, что ты утонул, когда на берегу нашли твой пиджак. Только я не сдавалась, не верила… Только я…
– Кто мы? И куда улетаем? – Я освободил ее из объятий, и она шумно вздохнула.
– Домой, Гиппократ, домой. Мы все так хотели домой… Нам с тобой повезло больше остальных.
– Домой… Повезло? – хмуро повторил я.
Домой. Туда, где я наконец-то смогу припасть лицом к своей земле. И поцеловать свою землю. Туда, где закрыта дверь моего дома. И никто-никто меня не встретит. И даже никто-никто не залает при шуме моих шагов. И только гулкая тишина останется на мою долю.
В конце концов, и здесь есть земля, к которой я могу припасть хоть сейчас. И домов с запертыми дверями навалом. И гулкой тишины – хоть задохнись в ней… Так какая доля лучше? Или хуже? Или они равны?.. Но я не мастер по высчитыванию долей. А вот сердце что-то подсказывает. Ей-богу, сердце умеет подсказывать, не вру! Особенно когда сильно стучит… Я безоружен. У меня нет с собой даже тонометра.
– Ну же, любимый, быстрее! А то все без нас улетят!
Если любовь превращается в театр – это плохо. Если театр – в любовь. Это очень даже хорошо.
– Послушай… Как бы это тебе объяснить… Как бы…
– Прекрати! – Яга со всей силы стала трясти меня за плечи. – Опомнись! Там ты нужен, только там! Там – твоя жизнь!
– А моя смерть – тоже там?
– О боже, какой же ты дурак! Как будто тут нет смерти. Оглянись! Тут вообще пустота!
– Пустота, но не пустыня.
– Гиппократ, Гера, Герочка, ну пожалуйста! Я умоляю! Я люблю тебя, я волнуюсь за тебя!
– Я за себя тоже. Но за тебя – еще больше. Ты улетай с ними, Яга, улетай. Там ты в безопасности, и там твой дом.
– И твой тоже. Ты думаешь, там тебя не ждут? А как же Ада?
Яга, даже не моргнув глазом, упомянула Аду, лишь бы меня увезти. И наверняка знала, чертовка, что Ада так и осталась в прошлом.
– Я от дедушки ушел, я от бабушки ушел, – пробубнил я.
Мне с детства нравилась эта сказка. (Наверное, потому, что счастья от дедушки и бабушки я никогда не познал – у меня их никогда не было.) И наконец-то мне выпал случай ее к месту процитировать.
Ада меньше всего была похожа на бабушку. Ада осталась в прошлом. Но я ценил ее за все, что она сделала. И далеко не только я…
– А от меня не уйдешь!
Яга затрясла кулачками и стала бить ими со всей силы по моей непробиваемой груди. И наконец расплакалась.
– И от тебя, Лиса, уйду. Точнее, уходи ты. И поторапливайся, ну же!
И я слегка оттолкнул ее от себя… А вот Яга очень даже похожа на Лису! И это не театр!
– Тебе здесь некого будет даже лечить.
Яга попыталась последний раз меня уговорить. Она знала, что я очень люблю свою профессию.
– Себя, милая, себя. Если бы ты знала, как именно теперь мне не хватает хорошего лечения. А я неплохой врач, ты знаешь. К тому же не плохо перед смертью вылечиться, а? Неплохо же умереть здоровым?
Она не поняла и категорически не захотела понимать моей иронии.
– Остаться здесь, чтобы умереть?
– Нет, чтобы немного еще пожить. Пожалуй, только здесь есть шанс, если не выжить… то хотя бы немного еще пожить. Ведь меня никто и нигде не ждет… Уходи, Яга, уходи. Я даже не знаю толком, любил ли я тебя…
Она дернулась впалой щекой. В ее глазах мелькнули и злость, и испуг. И радость, как мне показалось. Она даже посмотрела в сторону. Где-то далеко там находился маленький аэродром. И где-то там стоял самолет, на котором она вот-вот может улететь. Вместе с Адой. Где нет рая. Или наоборот – только он и есть. Ведь у меня была мама по имени Рая…
– Улетай, Яга, улетай! Не на метле! Теперь самолеты придуманы. Впрочем, одно и то же… Улетай! И от ужаса этих прожитых дней в Городке. И от меня. А впереди – дом и Родина. Прощай, Яга. – Я потрепал ее по впалой щеке. – Кстати, а что еще за придумки со впалой щекой?