Убить Гиппократа

– Понятно. Укольчик… «Я укола не боюсь, если надо – уколюсь!» Эх, завидую я тебе. Одному укольчик. Другому – растворчик. Третьему – водородчик… Вот я по-крупному работаю. Крупняком. А вы… Все по мелочишке.

– А ты думаешь, по одному легче, чем крупняком? – вдруг спросил я.

И подумал, что никогда об этом не задумывался. И вспомнил бессвязную речь Дункан. Теперь, именно теперь я начинал ее понимать. Что убийство одного человека, которого видишь, даже если его не знаешь, но одного, единого! Когда видишь его глаза! Когда, пусть даже в воображении, могут промелькнуть его чувства! Его судьба! Его сбывшиеся и несбывшиеся надежды! Ведь оно страшнее, чем убийство крупняком! Где все – в одной массе. Все!.. Вот откуда она, психология фашизма. Когда крупняком. Когда уже смысла нет думать о каждом в отдельности. Когда… Масса! Масса людей, которых не видишь. Груда песка. Груда снега. Груда мусора… Груда человеческих тел… Сбросил в яму – и все. Конец… Впрочем, я не о том…

– Заткнись! – не выдержал я и замахнулся.

Туполев даже не пошевелился. Вообще создавалось впечатление, что он ждал удара. И провоцировал этот удар.

Атмосфера была накаленной. Накаленной – это когда дрожал воздух. Пыхтел. И искры сыпались во все стороны. Словно что-то непременно вот-вот должно взорваться. О нет! Только не взрыв! Этого нельзя допустить. Взрыв эмоций, даже если и чужих, я уже не выдержу…

Самое тяжелое сегодня уже произошло. И я не мог так бездарно закончить этот тяжелый день. В конце концов, плевать я хотел на Туполева и Дункан. Пусть болтают что угодно. Пусть провоцируют. Произносят высокопарные речи. Все. Адью. Оревуар. Покедова… Я выдержал сегодняшний день.

– Ладно, парень. Давай выпьем, – спокойно предложил я.

– Или давай напьемся, – усмехнулся Туполев.

Похоже, он уже изрядно выпил. Но еще не напился.

– Как угодно. Можно и напиться. У меня, во всяком случае, есть повод.

– И у меня. Есть или будет. Все одно. Напьюсь как свинья. А ты меня, как свинью, прирежь. Окей? Вот это будет по-нашему, по-чесноку. По-чесноку…

Я вздрогнул. Неужели он что-то знает?

– Как там… Словно кто-то мне в случайной пьяной драке саданул под сердце финский нож? – хохотнул Туполев.

Фу, я действительно становлюсь параноиком. Впрочем, в данной ситуации это лучшее. Чем наоборот.

– Ну, так как, Гиппократ! Саданешь ножиком? Поверь, для меня это был бы выход! Тебе ведь не впервой. Не все ли равно – на кухонном столе или на операционном… Словно кто-то мне в случайной пьяной драке саданул…

– Кто-то! Не кто-то, а я? Нет уж, эту услугу я тебе не окажу. С какой стати мне потом за тебя отдуваться? Хочешь – иди повесься. Или отравись. А меня жизнь и свобода вполне устраивают.

– А… Все-таки мочить по одиночке не легче. Я ошибался. А совесть не мучит? Вот здесь не щекочет? – Туполев показал на место, где, по его понятию, должно находиться сердце.

– Слушай, Туполь. Хочешь со мной посидеть? Поговори о приятном. А то вы с Дункан вроде спелись! Метафорами все бросаетесь. А я ни черта не понимаю и понимать не сбираюсь! Мне это неинтересно! Скольких вы пришили и за что! Мучайтесь без меня! Или ловите на подобный блеф юнцов!.. То Дункан тут мне полночи душу выматывала. То ты со своими речами к горлу…

– Погоди! Погоди! Дункаша! Ты ее видел? Где она? Я торчал перед ихним институтом целое утро, но она так и не вышла. Ты говоришь – с тобой? Полночи?

– Не волнуйся, я ее не прирезал. И вообще пальцем не тронул, если тебя другое интересует.

– Конечно, интересует! Меня все про нее интересует. Идиот! Ты ей сто лет не нужен! Меня интересует – где она?

– Ну, откуда мне знать? Чего ты так разволновался? Сачканула с лекций. Бродит где-нибудь по бережку. Про жизнь думает. А подумать ей, похоже, есть о чем. Благо погода располагает.

– Здесь погода всегда располагает! Не думать! Неужели не заметил? Здесь все располагает, чтобы не философствовать, не молиться, не мучиться муками совести! Кто это делает, тот – персона нон грата!

Так, Дункан им показалось мало. По-видимому, в продолжение они решили подсунуть мне Туполева. Так, окончательная проверка? Вдруг я начну рвать на себе рубаху после так называемого убийства Аристида. Ну уж нет. Этот номер у них не пройдет. Все самое страшное позади. А Туполев – мелочевка. И его тоже следует сдать. Он изрядно выпил. Пусть забирают его ко всем чертям. Один звоночек активного гражданина Гиппократа (ой, гражданина Кратова – ну вот, уже свою фамилию начинаю забывать). Гражданину Андрееву.

Я резко встал из-за стола. Бокалы задребезжали. И смахнул белый шарик, приземлившийся в салат.

– Я сюда приехал не молиться, а учиться. Точнее, совершенствовать свои знания. Поэтому празднуй тут без меня. И жди свою ненаглядную Дункан. Стихи ее дружка Есенина ты уже выучил. Так что у вас появится реальный шанс обрести друг друга.