Убить Горби

– Чего? Полегче на поворотах. Можно подумать, я его упустил. – Николай Николаевич взял со стола бутылку кальвадоса и с силой грохнул ее о мраморный пол террасы. – Кирилл, ты давно Марию нашу видел?

– Вы думаете она могла…

– А ты, дурачок, считаешь, если она повелась на твои чары, то в Семенова ни за что на свете не могла бы влюбиться по-настоящему!? Крайняя степень самоуверенности, молодой человек.

На террасе воцарилось гробовое молчание, прервавшееся неожиданным грохотом от фейерверка, запускаемого с борта вошедшей в залив яхты.

Черняев больше всего не любил в Николае Николаевиче необъяснимые простой логикой переходы от одной манеры общения к другой. А уж «молодой человек» ему не понравилось настолько, что он сжимался, подобно мощной пружине.

Николай Николаевич, демонстративно отвернувшись, делал вид, будто любуется пейзажем, центральным элементом которого без сомнения была лунная дорожка и качающаяся в ее свете внушительных размеров яхта.

«Вернемся в Москву, сменю этого придурка на хрен. Одеваться научился, а вести себя цивилизованно не умеет. Голову явно не включает, – думал он, силясь определить, флаг какого государства реет на мачте судна. – Проблема только, что Кирилл прекрасно информирован о моей цели. Хорошо бы со временем ее с повестки дня снять».

Эта мысль прозвучала как приговор. Он даже почувствовал прилив снисходительной жалости к своему младшему партнеру и уже намеревался сменить гнев на милость.

За секунду до этого Черняев, напряженно вглядывающийся в лысину патрона, приблизился к нему вплотную. Ему стоило огромного труда удержаться от соблазна ловким привычным движением, доведенным до автоматизма еще в горах Афганистана и усовершенствованным в братоубийственных разборках криминальных боев на родине, убить старика, сломав шейные позвонки. Затем можно было бы обыскать Николая Николаевича, извлечь из карманов куртки все, что там прячется, включая бумажник, записную книжку и мобильный телефон в золотом корпусе.

– Ты чего завис, Черняев, – проревел Николай Николаевич. – В погоню! Ищи его, Марию ищи, на уши поставь мне всю Европу, твою мать! Работать будешь!?

– Есть, – мрачно произнес отставной майор.

Глава двадцать шестая. ЗАМОК

Виноградники, виноградники, виноградники… Насколько хватает глаз – одни виноградники. А между ними каменные малоэтажные постройки и созданные искусственно перелески. Все ухоженное, до безобразия чисто и никаких тебе комаров даже летними вечерами – сказывается специфика региона, где за урожаем следят, тщательно оберегая, удобряя, обрабатывая. У новичка отсутствие кровососущих тварей вызывает двоякое чувство: с одной стороны, тебе чрезвычайно комфортно, сидишь себе с голыми ногами и в ус не дуешь. С другой же, есть что-то ненормальное в том, что посреди сельской местности, где пахнет не только цветами, но и сеном, а время от времени ветер приносит «аромат» коровника, отсутствуют комары и мухи. Такое ощущение порой возникает, что ты или спишь или уже в раю, ну, или где-то рядом. И становится вроде бы даже не по себе.

Помогают вино и сыр, сыр и вино. Такого вина, как здесь, определенно нет нигде в мире. Предположим, если купить бутылку прямо тут и распить ее дома в Воронеже или Питере, даже в Сан-Франциско, будет совсем не то. Потому что воздух и окрестности созданы для смакования, потому что – сочетание условий.

Прошла неделя с тех пор, как Павел Семенов приехал сюда, а противоречивые ощущения от этого места не проходили. Ежедневно, поднимаясь с постели, причем, непременно с легким похмельным синдромом – накануне обычно выпивали – он задавался одним и тем же вопросом: смог бы он тут жить? Не месяц и даже не год, а вот так взять, да и остаться навсегда. И не находил ответа. Тут, как говорит Олежка, важно принять решение и тупо следовать ему.

Почему Олег оказался именно здесь, Пашка понял сразу, лишь только узнал адрес его нового жилища. Они все приблизительно из одного теста слеплены, словно от рождения были братьями, только встретились поздно. Но все же… А как же море? Лодка? Рыбалка? Sex on the beach, коктейль то есть, да и в буквальном смысле тоже?

Здесь же все так однообразно, а когда дождь идет – вообще депрессняк.

За месяц до приезда в этот деревенский рай он получил зашифрованное простым электронным ключом послание: «Дорогой Пашка! Шлю тебе адрес, по которому ты сможешь меня найти. Я живу тихо и спокойно в собственном доме (наконец-то в доме, а не на лодке!), от души радуясь каждому прожитому мгновению. Здесь спокойно и тепло, но ночам слышны цикады, точь-в-точь как когда-то у нас в Крыму. Только тут чисто и сортиром воняет не от каждого строения. Еще тут нет комаров и до неприличия много винища. Я один столько не выпью. Приезжай, раздели со мной кров и трапезу, а то я сопьюсь. Если захочешь, сможешь остаться тут жить. Места у меня много. Зная тебя, сразу предупреждаю – с женщинами тут напряг. Привози с собой кого хочешь, если еще есть потребность».

– Сволочь! – выпалил Пашка с любовью, прочитав последнее предложение.