Убить Горби

Не поняли.

Он еще никогда в жизни не испытывал такой лютой ненависти. И эта ненависть была обращена к его теперь уже бывшим товарищам: гэкачепистам с одной стороны и «ельцинской шайке» – с другой. Мысли не давали Горбачеву покоя. Но хуже всего было понимание, что в происходящем доля его вины самая существенная. Да, об этом, не опасаясь преследований (попробовали бы они, не затей он перестройку, не объяви гласность!), вещали все, кому не лень – от торговцев на рынках до авторов передовиц в газетах.

Да, дома-то, как раз, «улиц Горбачева» не будет и памятников ему не поставят… Уже понимал он, чувствовал эту «любовь всенародную». Но самобичевание было куда жестче и конкретней.

Как примут его люди сейчас, когда для привыкших к относительной свободе он – пленник группы заговорщиков, стремящихся вернуть страну в кошмар «социалистического лагеря»? Чутье подсказывало: появился шанс, и рано поддаваться отчаянию и панике. Его природное умение лавировать, балансировать и изворачиваться и в этот раз поможет оказаться на коне.

«Нехорошо так думать, но, слава Богу, у коллег хватило глупости вывести на улицы танки. Янаев, серенький, неприметный… Мой протеже. Теперь ты – главарь хунты!», – размышлял Михаил Сергеевич, возвращаясь в дом.

Он еще раз глянул на море. Черное море… Когда он впервые увидел его? Было время, море будило в нем фантазии. Хотелось прыгнуть в него и понестись по волнам летучим катером, а еще лучше – дельфином поплыть по просторам его мистических пучин. Мечтал о дальних странах и островах, о том, чтобы когда-нибудь хотя бы одним глазком узреть Большой барьерный риф или красоты побережья Италии.

Он побывал в Италии и в девяностом, и в восемьдесят девятом. Но до моря не доехал. Да и к чему? От романтика Горбачева к тому времени осталось немного. В часы, нет, скорее, минуты праздности его от силы хватало на семейные фантазии на тему уютного домика на берегу, желательно вдали от «соратников», славы, суеты и, как ни страшно даже в мыслях было произносить изменническое, – подальше от любимой Родины.

Кажется, было это во время его второго визита на Аппенинский полуостров… Жена рассказывала о своей поездке в национальную галерею современного искусства, а он рассеянно слушал. Стоял у окна, изучая скромный вид на внутренний дворик резиденции, и вдруг ни с того ни с сего проговорил:

– Интересно… Как это: жить здесь постоянно? Быть итальянцем – это что такое? Должно быть, очень спокойно и легко, как думаешь?

Раиса Максимовна не ответила, но он даже не увидел, а скорее, почувствовал внимание, с каким она прислушивалась к каждому его слову Да, внимание и надежду: вдруг он и правда решит все бросить?

– Мы с тобой, Рая, живем словно в тюрьме. И никуда не деться… А вот если сбежать от них от всех! Хотя… бежать надо было раньше. Но раньше я был дураком – карьеру делал. Вот скажи: может быть что-то более ценное для человека, чем свобода?

– Любовь, наверное.

– Ну да, ну да, конечно. Но не это я имел в виду! – он не сумел скрыть раздражения. – Свобода! Только это меня и держит. Понимаю, что не зря, что не для себя… Не только для себя все задумано.

– Миша, «спасибо» нам никто за это не скажет.

Глава двенадцатая. ОПЕРАЦИЯ «ЗАСТАВА»

К центральному подъезду госдачи, на профессиональном языке именуемой «объект «Заря», подкатили несколько «волг» с крымскими номерами. Из головной машины бодро выскочили два молодых человека в серых костюмах одинакового покроя. Вслед за ними, уже не так энергично, вылез солидный человек с властным лицом со следами бессонницы. Потянулся, щурясь на крымское солнышко.

Встречающий их начальник службы охраны первого лица советского государства Юрий Сергеевич Плеханов узнал в нем своего заместителя Вячеслава Генералова.

– Здорово, Вячеслав Владимирович, – поприветствовал он гостя. – Какими судьбами? Я тебя вроде не вызывал. А ты вот приехал.

Генералов не спеша, с достоинством поднялся по ступенькам. Коллеги пожали друг другу руки, после чего заместитель Плеханова отрапортовал:

– Товарищ генерал-лейтенант, прощу прощения, но шеф предписывает вам срочно ехать в Москву На хозяйстве приказано остаться мне. Предыдущий приказ утрачивает силу. – он подал ему небольшой конверт с сургучной печатью.

Плеханов взял конверт, повертел в руках.

– Что за суета? – спросил он.

– Сам не пойму, Юрий Сергеевич. Вы меня извините. Сверху пришло указание.

– Понял, ладно, ничего. Работенка непыльная, увлекательная, тебе, Слава, понравится. Вчера вот большую делегацию проводил. Из Москвы… Брожения теперь тут полно, поскольку был приказ: всех впускать, никого не выпускать. Вот и скопилась тут хренова туча народу. Люди всех профессий, разве что манекенщиц не видать, – заметил Плеханов.

– Это вот как раз жалко, – улыбнулся Генералов. – Забавно. Ничего, ребят своих привез. Особенно эти двое бойкие, майор Черняев и капитан Додельцев.

– Додельцев? – Плеханов нахмурил брови, будто силился вспомнить. – Часом не родственник Додельцева из МГИМО?

– Никак нет, проверяли.