Убить и спасти. Жизнь полна трупов

Уголовников, имеющих власть в своей среде, часто изображают весьма респектабельными, не без некоторого даже лоска людьми. Это никогда не соответствует действительности. Невозможно иметь респектабельные внешность и манеры, если у вас в душе постоянно гнездится страх потерять принадлежащую вам часть уголовной империи, а то и саму жизнь. Походка, телодвижения, выражение лица, глаз каждую секунду выдают этот страх. Ведь не боятся за свою жизнь — авторитеты это хорошо знают — только отморозки, которые сначала стреляют, потом думают.

Панцирь был сегодня особенно беспокоен и суетлив. Странное и, казалось бы, беспричинное убийство Смирнова не выходило у него из головы. Ну кому мог помешать Вова Смирный? Оправдывая свою кличку, он вел себя последнее время тише воды, ниже травы. Прежние его враги давно уже сгнили на Северном кладбище, а новых он старался не наживать. И вот поди ж ты…

Не рано ли они начали резать пирог, оставшийся после Смирнова? Душа Вовы Смирного еще летает над тем местом, где он жил, Панцирь чувствует ее легкие передвижения.

Выйдя из квартиры, Панцирь долго возился с дверью — никак не хотел закрываться замок. Будто какая-то неведомая сила поселилась меж его металлических рычажков и пружин и удерживала их. Панцирь в ярости дергал и поворачивал ключ, едва не разбудил близких. Наконец ключ повернулся, дверь закрылась, и Панцирь освобождение вздохнул.

Но едва сделав шаг от двери, он обнаружил, что оставил бумажник на полке в прихожей. Необъяснимый животный ужас сковал Панциря. Его жилище, единственное тихое пристанище в этом мире, не хотело отпускать его.

Снова, началась отчаянная борьба с замком. Панцирь ободрал ноготь и едва не сломал ключ. В конце концов на помощь пришла жена и открыла изнутри. Схватив деньги, Панцирь без объяснений выскочил в коридор. Дверь закрылась, замок сочно хрюкнул, передвигая рычажок.

Панцирь привалился к стенке, вытащил сигарету, прикурил, сделал затяжку. В мозгу внезапно пронеслась давняя сцена: он и его подельник Няма крушат топором старика-пенсионера, не пожелавшего отдать им обручальное кольцо умершей жены. Сколько лет назад это было? Няма давно успокоился и пророс анютиными глазками, Панцирь давно не ходит на мокруху, теперь мочат по его приказу другие, а прошлое то и дело буравит сознание.

Панцирь вытащил сигарету изо рта, оборвал фильтр, жадно затянулся. Но не полегчало. Он глотнул дыма так, что стало горько во рту, и отбросил сигарету.

Он не был близко знаком с Вовой Смирным, но знал его по совместным делам. Несколько раз Вова Смирный появлялся в «Глазке», «Белой розе» и других притонах, контролируемых группировкой Панциря. Душа был человек.

Панцирь всеми клеточками тела чувствовал, что не упокоившийся еще дух Вовы Смирного зовет его к себе. Предчувствие неотвратимости охватило его, глаза остановились, дыхание стало частым и коротким. Он вытащил из кармана позолоченную авторучку, открутил колпачок, снова завинтил и вдруг сунул авторучку за пояс. Полминуты спустя, так же внезапно осознав нелепость своего поступка, опять вытащил авторучку и бессмысленно уставился на нее. Неожиданно начало колоть сердце.

Панцирь со злостью отбросил авторучку и шагнул за угол стены к лифту. По полу скользнула чья-то тень с мощной головой и квадратными плечами. Панцирь отпрянул назад. Сердце билось в горле, и казалось, вот-вот выскочит через рот. Стояла бездонная, невозможная тишина.

Панцирь, преодолевая дрожь во всем теле, снова двинулся вперед. Теперь за углом ничего не было, кроме его собственной тени — мощная голова, квадратные плечи.

Панцирь нажал кнопку лифта. Лифт, масляно постукивая и шурша, послушно двинулся. Эти уютные звуки успокаивали, убаюкивали взбаламученную психику Панциря. Его обоняние, ощущавшее прежде только жесткий, металлический запах пыли, теперь различило текущие от соседней двери ароматы кофе и поджаренного в тостере хлеба. Панцирь приободрился и поправил галстук.

Лифт встал, приглашающе распахнулась дверь. Панцирь вошел, нажал кнопку первого этажа. В кабине лифта недавно заменили освещение, было светло и довольно чисто. Настроение Панциря сразу пошло вверх. Все было привычно, знакомо, по-домашнему. Все было как всегда.

Панцирь, насвистывая любимый «Отель «Калифорния», пошарил по карманам. Авторучку выбросил, чудак. Ничего, купит новую. Он достал сигареты, зажигалку. Нет, он культурный человек, курить в лифте не будет. Закурит на воздухе, под синим утренним небом.

Его лицо повеселело. Жизнь перестала казаться Панцирю мрачной, угрюмый дух Вовы Смирного оставил его в покое.

Панцирь глубоко вздохнул и улыбнулся.

В этот момент крышу лифта проткнула стальная игла, похожая на толстую вязальную спицу. Поискав нужную точку, игла остановилась над теменем Панциря, лишь немного не достававшим до потолка лифта.

В ту самую секунду, когда улыбка Панциря стала светлой и лучистой, игла с силой вошла в его черепную коробку.

Сознание Панциря погасло мгновенно. Он не успел понять, что случилось, и умер в момент полного душевного покоя и безмятежности.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ