Убить императора

– Мне нужно, – улыбнулся Уильям. – Если честно, никто до вас еще не покупал этот товар. Не хватало денег и смелости, наверное.

Я вздрогнул и сжал кулаки. Я уже совершаю преступление, уже преступник. Это здорово.

Доктор бесцеремонно сунул мне в рот резиновую капу, нахлобучил на голову шлем и застегнул ремешок. Не успел я опомниться, как откуда-то взялись ремни, которыми Уильям опутал мои руки и ноги. Я знал, что будет плохо, но не знал, что так скоро…

Забрало шлема перекрыло доступ света к глазам. Темнота.

– Расслабьтесь, – сказал Уильям, – я начинаю…

Я постарался расслабиться, но ничего не вышло. Мышцы напряглись, челюсти инстинктивно сжались. Начало мне определенно не нравилось.

Тихий шелест вентилятора, звучавший целую вечность. Наконец заработал процессор. Откуда-то появился свет: он плыл на меня из темноты, а может, это я всплывал из морских глубин. Возможно, виной тому были жидкие кристаллы забрала, но я склоняюсь к мысли, что все происходило у меня в мозгу. Времени особо размышлять-то и не было, как и желания. Разум начал захлебываться в безбрежном потоке, который извергли машины Доктора-Скальпеля.

Свет, к которому я совсем не спешил, ринулся навстречу. Все исчезло. Тьма набросила на голову мягкое, плотное одеяло. Исчезли все звуки, цвета и запахи, я начал задыхаться. Вот тут-то все началось по-настоящему…

Мое тело начало вспоминать то, о чем никогда не знало, не ведало. Удары, блоки, захваты, приемы и контрприемы, – все то, чего никогда не умело. Перед глазами мелькали смутные образы, воспоминания тренировок, поединков, в которых я никогда не участвовал. Я не помнил своего сэнсея, не знал ни одного противника. Зато тело мое теперь умело все – ломать, рвать, выбивать… Убивать.

Поймите меня правильно, тогда-то я этого не знал! Как, прочем, и всего остального. Настоящий кошмар, наихудший в моей жизни. Горячечный бред, пережить который невозможно. Мозг захлебнулся в первые же секунды информационной атаки. Кислота, потоком хлынувшая внутрь моей черепушки, растекалась по извилинам, стремясь проникнуть меж раскрытых полушарий… Затвердевшая кора лопнула, и внутрь потек свинец.

Образы безликих противников сменились алой лавой, вскипавшей в глазницах. В ней плескались черные демоны. Тело я уже не чувствовал, весь мир сконцентрировался внутри крошечного наперстка, к которому стремились кислота и свинец. Я старался, как мог. Бесполезно.

Хрупкие стенки треснули и поддались. Обжигающий свинец хлынул внутрь скорлупы, в которой таился я – беспомощный, мокрый птенец… А вот дальше ничего не помню. Но вряд ли отключился, поскольку пациент должен находиться в сознании. (Как я узнал позднее, Доктор-Скальпель неоднократно бил меня электродами). Просто не помню. Не мог запомнить. Не осталось ни сил, ни возможностей, ни даже свободных ресурсов. В моих мозгах поселилась чудовищная тварь гигантских размеров, чье змеиное тело, разделенное на гигабайты сегментов, тянулось на многие мили. Пожрав птенца, прятавшегося внутри скорлупы, она довольно рыгнула и разинула пасть. Между длинных зубов наружу, к свету и тьме, карабкался незнакомец.

Он.

Я.

Проснулся. Видно, Доктор соизволил отключить адский компьютер и дал мне спокойно поспать. Очень мило с его стороны.

Шлем исчез. Открыв глаза, я бессмысленно глазел в потолок. Туманная дымка неохотно рассеялась. Сознание возвращалось местами. Приподнявшись на локте, я подтащил голову к краю кушетки. Меня вырвало. Снова, – если судить по засохшим пятнам на рубашке. Прокушенная губа нещадно болела. Кровь хрустела на губах и подбородке. Кошмар, блин. Никогда мне не было так паршиво, даже с самого жуткого бодуна.

Подняв голову, я даже смог поворчать ею из стороны в сторону – оглядеться, то бишь. Вместе с сознанием ко мне возвращались и силы. Лениво, неохотно, словно фригидная шлюха.

Доктор-Скальпель восседал за терминалом – изучал меня, словно ящерица, разогревшаяся на теплом камне, из-под приспущенных век. Меж коротких ресниц сквозило любопытство. Тонкие пальцы домиком сложены под подбородком.

– С-сука, – прохрипел я, выплюнув слово вместе к кровавой слюной. – Тварь…

Свесив ноги, я поставил их на пол. Старик сидел в своем кресле, внимательно наблюдая за мной. Казалось, он даже не изменил ленивой позы – я ненавидел и его. Но горло саднило, молило о пощаде.

Стащив задницу к краю, я, опершись о кушетку, перенес вес тела на ноги. Сейчас мне требовалась вся правда, которая только могла в них таиться. Я сделал первый шаг. Свой второй первый шаг в жизни. Его я, в отличие от первого, помню прекрасно. Пошатнулся, но устоял. Тело вспоминало. Гигабайты информации давили на затылок изнутри.

Я учился ходить. То, что было прежде, исчезло, стертое начисто, – файл на отформатированном диске. Поверх него записали то, что умел делать кто-то другой. Он и ходил совсем не так, как я. Возможно, даже лучше.

Правой, левой… Отпустить кушетку, шагнуть вперед… К наглому типу, ухмыляющемся из-за терминала. Вперед, только вперед…