Убить изгоя

Первая мысль была словно отрывок из какой-нибудь мыльной оперы, поняв это, Дог про себя усмехнулся.

Кругом ни капли света, ни лучика, пробивающегося из какой-нибудь щели. Ничего, только непроглядная мгла и холод. Понемногу стали возвращаться привычные ощущения, и стало понятно, что лежит он на бетонном полу в неестественной и неудобной позе.

- Теперь нужно хотя бы встать, чтоб не околеть, как последний бомж в заморозки.

Подумать было гораздо легче, чем сделать. Тело занемело и не слушалось, а с левой рукой вообще было что-то не ладно.

- Хрень собачья – сломал наверняка. Причем обидно было не то, что сломал, а то, что он ПДА он носил именно на левой руке, и теперь было проблематично посмотреть по карте, где он всё-же находится. Поерзав ещё немного – всё же ухитрился сесть. Теперь до органов чувств начали доходить тихое кап-кап, доносящееся откуда-то сбоку, запах разлагающейся плоти где-то по близости и свист ветра, но свист не такой, как если бы стоять посреди поля, а свист, который бывает в длинных узких коридорах, в которых гуляет ветер.

Теперь, приблизительно осознав своё положение, Хотдог попытался вспомнить, что всё-же его сюда привело. Так получалось, что ни о какой потери памяти, пусть даже частичной, речи не шло. Вспомнил всё от начала и до конца. Вспомнил, как один из местных торгашей подрядил исполнить заказ на доставку какого-то особо важного контейнера защитного цвета в лаборатории, что находятся неподалеку от четвертого энергоблока на Янтаре. Вспомнил, как отбивался от стаи слепых псов по пути до этих чёртовых лабораторий. Вспомнил все неприятности, что с ним приключились по дороге туда, вспомнил, как взглянув на ПДА, убедился, что до нужного места осталось обогнуть всего один холм. Вспомнил, как в ту же секунду на КОМП пришло сообщение с предупреждением о скором выбросе. Тогда, при виде этого сообщения пришла мысль, что в такой близости от ЧАЭС информация может сильно задерживаться. Небо почернело, задрожало, воздух заходил волнами, шум в голове, чьи – то голоса и ….

            А дальше ничего не было, дальше он очухался в этом подвале, или чем там оно является. Окружающая тишина пугала не меньше хриплого завывания Чернобыльского пса, и Дог, разлепив непослушные губы, стал бубнить старую песенку про сталкера и его нелегкую долю, которая была популярна пару лет назад.

Только после этого пришел страх. Страх о том, что он может быть не один, что какая-нибудь тварь, а ещё хуже - человек, сидят рядом и ждут  минуты, чтобы устроить расправу над ним. Однако ничего не происходило, и он немного успокоился. Стал потихоньку ощупывать себя правой рукой на наличие других повреждений. За исключением левой руки, которой он даже не пытался шевелить, чтобы не сделать хуже, никаких травм не нашлось. Странно – рука даже не болела, Дог её просто не чувствовал.

- Значит не всё так плохо, даже согрелся вроде – эта мысль немного отодвинула чувство тревоги на задний план. Именно тревоги, потому что он просто не смел поддаваться панике, зная, к чему это приводило сотни опытных сталкеров до него.

            Настала очередь левой руки. Теперь необходимо её осмотреть и понять – насколько всё плохо. На ощупь она оказалась очень твердой, как будто её запихнули в гипс. И…. неестественно длинной….

- Дела, мля! – озадаченно прошептал он.

Единственное разумное объяснение было не менее фантастическим, как если бы корабль пришельцев приземлился в центре Москвы. Твердость и «хитиновость» кожи можно было объяснить кратковременным соприкосновением с «жаркой», а её длинну – как если бы после жарки рука угодила в «топь». Свойство у «топи» такое  - когда попадает в неё нечто, оно становится пластичным, а при длительном воздействии смешивается с остальным, что раньше уже в ней побывало. При отключении, получившаяся субстанция снова становится твердой.

- Значит так – влез рукой в «жарку», потом упал в топь, но она быстро отключилась, иначе бы оказался я вмурованным в бетонный пол. И пока она снова не включилась – надо дать себе хорошего пинка, перестать скулить и уже выбираться из этой дыры!