Убить Хемингуэя

Гектор взглянул в зеркало заднего вида. Черный седан все еще следовал за ним. Наверное, Энди, но силуэт не похож. Слишком высокий, слишком худой. В профиль нос с горбинкой – вероятнее всего, это Криди. Уже много лет он не видел эту сволочь. Если Криди и в самом деле болтается где-то рядом, то, вполне возможно, так сильно изменился, что Гектор может его не узнать. Еще одна необнадеживающая перспектива…

Его слегка пробрала дрожь, но, справившись с ней, он начал подниматься по крутой дороге к дому. Посмотрел на светящиеся стрелки «Таймекса»: поздно. Гектор уже давно не юноша, ему следовало бы в это время лежать в постели. Ему следовало бы хорошо отдохнуть перед визитом в Дозорный дом и встречей с Мэри.

Он запер машину и снова поднял воротник, съежился под дождем и направился через парковочную стоянку к манящему теплу закрытого вестибюля гостиницы.

По пути он открыл дверцу такси выходящей из него паре. Женщина была хорошенькой и на сносях.

За ней из машины выскользнул мужчина. Он был значительно старше… живот выпивохи, редеющие и седеющие волосы. Мужчина взял женщину за руку, другую положил по-хозяйски ей на спину. Гектор удивленно поднял брови: выходит, это пара. И в мужчине было что-то богемное, немного беспечное. Гектор сразу унюхал: «ученый». Он подержал для них дверь и улыбнулся будущей мамаше, которая ответила ему немного неуверенной, немного рассеянной улыбкой. Но очень милой.

Тут Гектор ее узнал: накануне вечером он останавливался около них, предлагал подвезти, но ее спутник от него отмахнулся. Глупо заставлять жену так много ходить на таком позднем сроке беременности. Мерзкий сукин сын.

Гектор вошел за женщиной и мужчиной в гостиницу и увидел, что они садятся в лифт. Он услышал, как мужчина сказал женщине, вероятно, в ответ на ее вопрос:

– Это был Гектор Ласситер, главный оратор. Он пишет детективы. Некоторые из них, как ни удивительно, очень хороши. В смысле для детективов.

Детективы? Гектор покачал головой, пригладил седеющие темные волосы и направился в бар.

В гостиной было уютно, мягкий свет, дрова потрескивают в большом камине. Тихая музыка – «Где или когда». И самое лучшее – никаких тупоголовых ученых и иже с ними. Бармен узнал Гектора, сказал:

– Привет, мистер Ласситер. Что будете пить?

Гектор работал над книгой, действие которой происходит частично в Ки-Уэсте, частично на Кубе.

– У меня сегодня ностальгия, Дейв, – сказал Гектор. – Ты умеешь делать мохито?

– Это же край лыжников, – улыбнулся Дейв. – А мохито – напиток тропиков. Но я стараюсь не терять навыков. Да, могу сделать один. Только, имейте в виду, мы скоро закрываемся.

– Тогда сделай три, ладно? Надо сегодня еще пописать. Не добрал сегодня слов из-за всех этих долбаных ученых и их бесконечных вопросов. А не вырабатывать дневную норму слов – плохая примета. К тому же я запаздываю к сроку сдачи.

Дейв подмигнул. Он был поклонником Гектора – они обнаружили это почти сразу после начала их отношений из разряда «бармен – клиент».

Бармен предложил:

– Вы садитесь вон в тот уголок, мистер Ласситер, там вас не будет видно из вестибюля. Дверь здесь закрывается автоматически. Просто выйдите, когда закончите. Если вам потребуется больше, чем три мохито, оставьте мне записку рядом с кассой, и я пришлю вам счет в номер.

Гектор подмигнул:

– Дейв, заявляю официально, ты мой самый любимый читатель.

8. Угроза

Ни одно страстное желание в мире не может сравниться со страстным желанием изменить чье-либо творение.

Герберт Уэллс

Готовясь к утренней встрече с Мэри, Ричард закончил утреннюю часть сочинения и прочитал несколько статей в трех экземплярах «Ревю» касательно лет, прожитых Хемом в Айдахо. Он специально отложил эти статьи, чтобы их прочитать, приехав в Кетчум.

Он закруглился, прослушав запись передачи Би-би-си, посвященной биографии Хема, под названием «Жизнь». Один из белых охотников, который выжил во время последнего, неудачного африканского сафари, сказал о самоубийстве Хемингуэя: «Он катился вниз по пути, по которому ни один человек не может пройти, пока не придет конец его жизни. Он умирал внутри – я не думаю, что в этом кто-нибудь сомневается. Он внезапно стал печальным человеком. Очень, очень печальным».

Ричард выключил магнитофон. Увидел голубой блокнот жены. Открыл его и прочел небольшой рассказ, который она сочинила накануне, одновременно прислушиваясь, течет ли еще вода в ванной комнате.

Как обычно, он не знал наверняка, что об этом думать, Написан рассказ был превосходно. Он мог отличить хорошую прозу, когда она ему попадалась. Написано было поразительно гладко. По-видимому, Ханна написала его за один присест, страницу за страницей, без поправок, дополнений и выбросов. Ни одного вопросительного знака около якобы неудачного или корявого предложения.