Убить Ланселота

Господин Глинниус выпрямился. Скрестил по-наполеоновски лапищи на груди:

— Так не пойдет, — растрескались в холодном воздухе слова. — Господин Базилиск, увы. Не может смотреть. На женщин — о! Исчадья ада порочны!

— Это как же? — всполошились стражники. — Почему?

— Романы тому виной. Любовной полны интриги. — Глиняный палец назидательно поднялся к потолку. — Сосуды опасной… — В голове голема заскрежетало, Глинниус искал слово. И нашел: -…скверны. Немедля ведите отсель. Кого Вседержитель Господь. Назначил вместилищем рока.

Стражники переглянулись.

— Глинниус, дружище, — медоточивым голосом начал Ганхель. — Я дам тебе два бочонка масла. Нет три. Ведь не можем мы увести узниц обратно? У нас отчетность. Герцог нас за это не похвалит.

— Прискорбный ответ даю. Бессилен, увы, бессилен!

Голем протянул Ганхелю гигантскую лапищу. В ладони лежала стопка книг. Хоакин мельком пробежал взглядом по корешкам: «Роковая страсть», «Анжелика — маркиза ангелов», «Винченцо-тюльпан».

— Профос головы нам поотрывает, — обреченно переглянулись стражники.

И Ганхель добавил:

— Но ничего. Придется дам того… обратно. Прощайтесь еще раз. И не ревите, сударыня, в мире много отличных парней. Я, например.

Второй раз Хоакину пришлось прощаться с Лизой. Затем он шепнул Маггаре несколько ободряющих слов, погладил по спинке Инцери.

— А ну без слез! — прикрикнул он. — Я же бессмертен.

— Вот только Базилиск об этом не знает, — отозвалась Инцери, насупившись.

— Ничего, это ненадолго. Ждите, к исходу дня я вас разыщу.

— Хок, ты обещаешь?

Голем притопнул нетерпеливо:

— Время уже истекло. Пора, пора, пора!

Хоакин отстранился от Лизы и отправился в темноту, вслед за големом.

«Женщина с белокурой копной волос, которая находилась в другой карете, произвела сущий фурор. Она только что приехала с мужем в розовом платье, отделанном белыми лилиями.

Они даже не успели открыть дверцу, как граф Эдуард обошел карету и поцеловал ее в открытое окно. Нисколько не стесняясь краски смущения, вспыхнувшей на скуластых женских щечках»

Голос, доносившийся из полумрака пещеры, мог принадлежать равно мужчине и женщине, ребенку и Старику. Привычки, приобретенные в детстве, сильны. Василиск читал вслух, старательно проговаривая фразы.

«Белокурая дама обольстительно улыбнулась. О, у нее есть поклонники! Дверца распахнулась; граф Эдуард встал на одно колено и подхватил ее — воздушную невесомую, парящую в своей грациозности».

Голем посторонился, пропуская Хоакина вперед.

— Подойди ближе, узник, — скрежетнул он. — Базилиск плохо видит.

Хоакин решительно шагнул вперед. Как и логово Бахамота, Камению наполнял пульсирующий багровый свет. На каменных плитах, словно на диване, разлегся зверь великий. Гигантская узорчатая ящерица о шести лапах — с цыплячьей головой, с кровавыми шпорами на лапах.

За толстыми линзами очков прятались вполне человеческие глаза.

— Подойдите поближе, друг мой, — ласково попросил Базилиск. — Любили ли вы когда-нибудь? Я обожаю все, что связано с этой человеческой эмоцией. Быть может, расскажете о своих переживаниях? Были в вашей жизни белокурые женщины с мужьями в розовых платьях?

Чудище помахало толстой книжкой и продолжило:

— Вы благородных кровей? Быть может, вы бастард? О, как я хочу встретить родственную душу! Бастарда. Сам я не уверен, но думаю, что происхождение мое способно вызывать зависть. Оно под покровом тайны… быть может, в роду моем были боги? Или титаны.

Хоакин с интересом рассматривал чудище. Бедняга Бахамот проигрывал Базилиску по всем статьям. Судя по размерам, доннельфамский зверь питался быками.

— Господин Базилиск, — сказал Истессо. — Совершенно случайно я знаю тайну вашего рождения. Хотите, я вам расскажу?

Такого поворота событий зверь не ожидал.

— Разве? — заерзал он. — Подумайте хорошенько. Быть может, вы стали жертвой низкого обмана? Вы доверяете источникам, из которых почерпнули эту тайну?

— Безоговорочно. Я узнал вашу историю на лекции в университете Града Града. Наши профессора рассказывали…

Хищная морда подалась вперед:

— Это все ложь! Ложь! Молчите, сударь!

— Но почему? Петух и жаба, совокупившись…

Очки полетели в сторону. Брызнуло стекло.

— Ложжжшшшшь!

От капель слюны задымился камень. Близорукие лизки зверя великого уставились на стрелка почти в упор. Беспомощные, слезящиеся, в алых прожилках.

Хоакин почувствовал, как невыносимо запершило в горле. Страшно захотелось чихнуть. Он попытался двинуться — и не смог. Ноги застыли, окаменение поднималось все выше и выше, захватило грудь, горло.

— Мерзский лжец! Лжеэ-э-эц!

Стрелок дернулся, раз, другой. Желанного чиха так и не получилось.

Глава 9 ВЕЗДЕ ДОМА

Страница зашелестела и перевернулась. Белые поля.

Совершенно белые. На этом записи в книге обрывались.

Хоакин удивленно посмотрел на Маггару.

— Я здесь ни при чем, — покачала головой фея. — Так оно и было.

— Но ведь я-то жив?

— Как видишь.