Убить Отца

Данте выпил, закашлялся, потом сделал глоток побольше.

– Полегче, ты и так уйму колес принял, – сказала Коломба. – Как ты?

Столбик его термометра упал на пару делений, и он наконец смог говорить.

– Он застал меня врасплох, – пробормотал он.

– Мальчик в кадре? Ты и похуже видел.

– Но я впервые вижу такого, как я. – Он вытер полные слез глаза. – Впервые вижу пленника.

16

Сантьяго скопировал видео и сделал несколько цветных распечаток. Взамен Данте сел за компьютер и перевел на его заграничный счет заоблачную, по мнению Коломбы, сумму. Количество преступлений, на которые она шла только ради этого расследования, постоянно росло, но она начала отдавать себе отчет, что ее это больше не волнует. Она была не из тех, кто фанатично следует правилам, но в отличие от многих сослуживцев никогда раньше не переходила грань между нарушением процедур и уголовным преступлением, сколь бы тонкой та ни была. Останавливал ее не страх последствий, а уважение к тому, что олицетворяла собой висящая в ее шкафу форма, – к границе между мировым добром и размывающим его океаном хаоса. Однако, по мере того как она все глубже увязала в этой истории, правила значили для нее меньше и меньше. Она хотела одного – добраться до Отца. Остальное отошло на второй план. Сейчас, после того как она посмотрела видео, ее переполняла раскаленная добела ярость, и Коломбе не терпелось дать ей волю.

Спускались они без сопровождающих: Сантьяго и его приятели остались на крыше нюхать кокс. Прежде чем вернуться к машине, Данте заставил ее прогуляться по заросшему полю. Никто к ним не приближался и тем более не пытался напасть, однако Коломба ощущала, что из каждого освещенного окна за ними следят чьи-то глаза.

Данте молча выкурил пару сигарет.

– Ты не можешь быть уверенным, что он пленник, – сказала Коломба, когда ей показалось, что он уже в состоянии отвечать.

– То, как он мылся… Так же Отец учил мыться меня. Те же движения. Я до сих пор иногда повторяю их под душем. Только вот в башне вода была в дефиците.

– Если у Отца уже есть пленник, зачем он похитил сына Мауджери?

– Одного ему мало. Мне никогда не верили, но одновременно со мной в заточении у Отца был другой мальчик. А теперь еще один мальчик оказался в его руках наряду с Лукой.

– Не называй его по имени.

Данте отмахнулся от ее слов светящейся дугой горящей сигареты:

– Перестань. На то, чем он занимается, Отцу нужны деньги. Лучший способ их достать – продавать видео старым извращенцам. Они не проболтаются, а если даже заговорят, никто не сможет выйти ни на него, ни на жертву. Мальчик с видео может находиться в любом уголке планеты. Только мы знаем, что он итальянец.

– Думаем, что знаем. Возможно, Отец прокатился за границу.

– Я же сказал: он слишком стар, чтобы отказываться от своих привычек. Это видно по похищению Луки. Если бы он хотел поехать в Таиланд, он бы это уже сделал. И даже немного бы на этом сэкономил.

Коломба задумалась:

– Он продал ролик пять месяцев назад, сразу перед тем как заняться сыном Мауджери.

– Средства на новую операцию, – с грустью заметил Данте.

Коломба села на бетонный блок размером с колесоотбойную тумбу и отогнала назойливого комара.

– Это может быть кто угодно.

– Видеоролику, который раздобыл Сантьяго, пять месяцев. Как думаешь, сколько лет мальчишке?

Коломба включила фонарик на мобильном и взглянула на одну из распечаток:

– Лет семь. Но, учитывая условия его содержания, он может быть и старше.

В потемках запрыгала алая точка: Данте кивал с сигаретой во рту.

– Согласен с тобой. Лет семь-восемь. Не больше. Если он был похищен в шесть лет, то к моменту съемки провел в заточении уже один или два года.

– Значит, похитили его между две тысячи одиннадцатым и тринадцатым годом, если мы исходим из верных предпосылок. Можем проверить пропавших детей.

– Бесполезно, – сказал Данте.

– Откуда ты знаешь?

Данте фыркнул:

– Это моя специализация, помнишь? В те три года пропало около ста пятидесяти несовершеннолетних, но маленьких детей среди них было очень мало, и все помнят их по именам. В большинстве случаев выяснялось, что один из родителей вывез ребенка за границу.

– Так, может, это один из них?

– Возраст и лицо не совпадают. Как бы они за это время ни изменились.

– Ты видел все фотографии?

– Естественно.

– Есть еще иностранцы, – сказала Коломба. – Кто знает, сколько иммигрантов прибывают в Италию из восточных стран. Родители продают детей для попрошайничества, временами перевозят из страны в страну, разлучают братьев и сестер. Отец мог собирать целые стаи маленьких побирушек.

– И во многих случаях никто бы не заявил в полицию.

– Они нам не доверяют. Боятся, что сами загремят за решетку.

– Может, они и правы, – с сарказмом сказал Данте. – Как бы то ни было, такие дети Отца не интересуют. Если он так старался, чтобы похитить Луку, возможно, уличных мальчишек он считает второсортным товаром.

Со стороны дома донесся звон разбитого стекла и мужские голоса, переругивающиеся на арабском.

«Завтра прочитаю об этом в газете», – с горечью подумала Коломба.