Убить Сталина

— На мой взгляд, Таврин — прирожденный разведчик. У него молниеносная реакция, он очень быстро соображает. Он рискован, артистичен. Нравится женщинам и весьма успешно пользуется своим природным обаянием. В разведшколе у него были самые лучшие показатели.

— Как он проявил себя в нашей разведшколе?

— В нашей школе многоступенчатый уровень подготовки: два месяца, четыре и шесть. Уже после месяца обучения стало ясно, что за человек попал к нам в разведшколу. Мы определяем степень обучаемости, психофизиологию, механизм боевых рефлексов, выясняем восприимчивость органов чувств. В зависимости от их способностей мы разбиваем людей на три группы. В первую группу входят курсанты с заторможенными рефлексами и умственным аппаратом ниже среднего. Мы обучаем их два месяца по специальной программе. Самое главное для них — это научиться стрелять и интуитивно чувствовать противника. После этого мы отправляем их в сборные лагеря, откуда они отправляются в истребительные соединения. Главная их задача — борьба с партизанами. Этих агентов мы условно называем «овцы». Как правило, все они хорошие исполнители, умеют слушаться, но у них отсутствует всякая инициатива. В силу своей невысокой умственной организации у них занижен порог чувствительности. Как правило, они жестоки, у них отсутствует чувство сострадания, словом, для карательных экспедиций это весьма уместный материал.

— И какой процент они составляют?

— В отдельных случаях люди этого типа могут составлять до половины состава всей группы.

— Хорошо, что представляет собой вторая группа?

— Их мы называем «крысы», — с воодушевлением продолжал Ханц Грейфе. — Как правило, это люди среднего интеллекта, как и подавляющее большинство людей. Они в меру храбры, в меру трусливы, в меру инициативны. У них существует определенный порог обучаемости, выше которого они просто не способны подняться. Это касается как их психофизического устройства, так и умственного. В отдельных случаях при хорошем уровне подготовки они могут добиться весьма существенных результатов, даже где-то приблизиться к интеллектуалам и даже работать с ними на равных. Но тем не менее они никогда не сумеют добиться высоких показателей в разведке. Это заложено в их природе. У них не такой гибкий мыслительный аппарат, как у интеллектуалов. По-другому можно сказать так: «крысы» — это чернорабочие разведки. Некое пушечное мясо, если хотите. Они проходят четырехмесячное обучение, после чего мы отправляем их в тыл к русским. Главная их задача заключается в том, чтобы вести диверсионную войну в тылу русских. Причем делают они это весьма успешно. И совсем другое дело третья группа, мы называем их «волки». Это интеллектуалы, и это всегда штучный товар. Из набора в триста пятьдесят человек их может оказаться всего лишь десять или пятнадцать. Они обучаются по индивидуальному графику, а их учеба продолжается шесть месяцев. Как правило, «волки» легко владеют всеми видами боевой и умственной подготовки. Можно сказать, что они универсалы и практически не имеют слабых сторон. Кроме того, у них необычайно развита интуиция, они обладают звериным чутьем на опасность. Таких людей расточительно использовать как пушечное мясо, слишком много в них вкладывается.

— Где они работают лучше всего?

— «Волки» способны работать на любом участке. Это могут быть и диверсанты-одиночки самого высочайшего уровня. Но они могут выступать и в качестве особо ценной агентуры и резидентуры.

Шелленберг снисходительно улыбнулся:

— Вы воспитываете идеального диверсанта. Кто же с ними способен бороться?

К этому вопросу бригадефюрера Грейфе отнесся серьезно:

— С ними могут бороться только такие контрразведчики, которые подготовлены лучше, чем они. Русские называют таких людей «волкодавами». Русские контрразведчики. Скажем прямо, для нас традиционно неудобные противники.

— Почему?

— До Первой мировой войны в России была одна из лучших школ контрразведки. В этой системе работали лучшие преподаватели с большим оперативным опытом. Они многое взяли у восточных школ, переработали и адаптировали под себя. По чувственному восприятию русские профессионалы значительно опередили японских и китайских разведчиков, которым во время Русско-японской войны не было равных. Лучшее из русской школы мы переняли после Первой мировой войны, и сейчас на основе этого опыта проходит подготовка в наших разведшколах.

— А я думал, что все царские контрразведчики перешли к нам. Как же Советы сумели сохранить свою школу?

— На службе у Сталина осталось несколько генералов-контрразведчиков, которые учат русских солдат и офицеров всем тем премудростям, которыми славилась царская школа контрразведки.

— Вот что… Я не хочу, чтобы Таврина обучали по каким-то там шаблонам. Изолируйте его от остальных курсантов! Пусть его обучение проходит по индивидуальной методике.

— Сегодня же отдам распоряжение, господин бригадефюрер!

— Значит, вы считаете, что он наиболее подходящая кандидатура? — задумчиво спросил Вальтер Шелленберг.