Убить в себе жалость

Апраксин отметил про себя, что выявить взяткодателя труда не составит, но опустил этот момент. Дело трудное, но полномочия, которые были даны подразделению ГУБОПа, позволяли воспользоваться нетрадиционными методами, дабы выйти на след преступников и в буквальном смысле слова выбить из них показания. Клин вышибают только клином. Если у преступников существовали свои камеры пыток, то подвал бывшего детского садика мог послужить хорошим ответным ударом. Глупо подставлять другую щеку, когда одну половину лица уже изуродовали.

Выслушав Валентину, Апраксин надолго задумался. Он полностью разделял точку зрения Василия Маргелова: у следователя не было иной версии — факт насилия со стороны Ильи Ширяева был полностью доказан и подкреплен судебными медиками и специалистами-психологами, выдвигать другие версии не было оснований.

Он извинился перед Ширяевой, посоветовал ей подождать, высказался в пользу времени, что то расставит все по своим местам, может быть, что-то вскроется дополнительно, и так далее.

* * *

— Ну что? — спросил Грач в машине.

— Дали весьма дельный совет: побольше бывать на воздухе. — Не сдержавшись, Валентина выругалась: — Всем подавай неопровержимые факты, улики. Понаделали устрашающие органы, ети их мать! К гадалке не ходи — палец о палец не ударят.

Валентина ошиблась. В планы Апраксина не входило посещение местной ворожеи; практически не обременяя себя, он быстро выяснил, от кого Ширяева приняла взятку. Последний оправдательный приговор, который судья вынесла за последние три месяца, приходился на долю Алексея Белоногова, центрового местной баскетбольной команды, человека весьма известного в Юрьеве.

Доверившись следователю, Ширяева, не называя имен, все же сообщила, что получила деньги от брата оправданного ею человека. Практически все выложила, однако понимала, что привлечь к какой бы то ни было ответственности ни Сергея, ни Алексея Белоногова нельзя. Нет даже повода для серьезного разговора со спортсменом или его братом. Единственный повод — даже не она, как личность, кем бы ни была, а несчастье, свалившееся на нее. Признаваясь в своей непорядочности, она все же уповала на порядочность Маргелова и его бывшего помощника. К тому же этим фактом она показала, что ничего не скрывает. Потому что ей предложили помощь, а не сама она напросилась.

До некоторой степени ее откровения были тактическим ходом, порой такие вещи обезоруживают и располагают к себе. Надеялась ли на помощь, глядя в проницательные глаза молодого следователя? Хотела надеяться, очень хотела.

Можно было сделать вывод, что Апраксин все же предпримет кое-какие шаги, а там посмотрит, что получится. Он не мог не отметить про себя, что откровения судьи служили ему намеком: она располагает определенной суммой. Заинтересовался ли следователь точно названной судьей суммой? Сейчас даже не такими деньгами можно заинтересовать человека и только после этого приступить к обсуждению деталей. С Апраксиным так и было, а вот с Маргеловым — наоборот, Василий не в курсе, что Валентина обладает суммой, достаточной для того, чтобы Апраксин мог привлечь к работе опытных оперативников; о легальном расследовании вопрос практически не стоял: это понимали все, включая прокурора Волкова. А разговоры законника с подчиненным были только разговорами. Наверное, оба пытались отыскать лазейку для Валентины, а дальше, образно говоря, пролезет или нет, — дальнейшей помощи не жди.

Вот сейчас она не рассчитывала даже на поддержку. Шанс, который давал ей в руки следователь прокуратуры, оказался призрачным. А лучше бы не давал, до сегодняшней встречи она рассчитывала только на собственные силы, а Василий пошатнул их, обнадежив Валентину, и сейчас ей стало гораздо тяжелее.

«Подольше бывать на воздухе…» — такими словами Валентина подвела итог встречи. Ладно, сверкнула она глазами, придержимся совета.

25

Штаб-квартира пятого управления тайной французской полиции располагалась в невзрачном квартале северо-восточного предместья Парижа. В состав управления входили боевики, владеющие рукопашным боем, техникой радиопередачи, техникой допросов, стрельбы, поджогов, похищения и ликвидации нежелательных лиц, представляющих прямую угрозу безопасности страны. Полковник Рожнов, неплохо осведомленный о секретных подразделениях зарубежных стран, если и не взял за основу работу французских коллег, но заимствовал название или его часть: Департамент «5» (хотя в ФСБ уже было управление под таким порядковым номером). А собственно основа подобных подразделений почти ничем не отличалась. В основных директивах русской «пятерки» не значились, к примеру, техника пыток, разрушения и поджоги. Но не потому, что штат активных членов Департамента «5» насчитывал всего пять человек, — по желанию группа Олега Шустова могла и разрушить, и поджечь, и провести допросы не совсем обычным способом. Как следовало из секретных донесений дословно, пятое управление французской полиции имело право убивать. Члены же Департамента «5» имели право на ликвидацию. Впрочем, все это от стилистики агентов, составлявших донесения.