Убить Вестника

— Вы чудовище. — Констатировал я.

— Не спорю. Итак, ваше решение?

Я обернулся и пошел прочь, переступая через кровь убитой секретарши.

— Они сотрут вас в порошок. — Бросил я за спину своё последнее пожелание.

В спину мне донесся громогласный хохот.

— В тебе говорит слепая злоба. Я сильнее всех богов вместе взятых, сынок!

Дверь захлопнулась.

* * *

Я со всех сил ударил кулаком по стене ратуши. Ну и дерьмо!

Такое чувство, что я вернулся в те дни, когда катался на коляске по министерствам, пытаясь выбить у них деньги на оплату протезов. Чванливые, жирные морды, уверенные в своей власти. Фальшивые, вежливые обещания и никаких реальных подвижек.

Так и хотелось вмазать этим чинушам, благо руки, после потери ног, у меня стали лишь еще сильнее.

Но я сдержался. И тогда, и сейчас. Почему?

Я вновь ударил по стене, оставив на ней кровавый след.

Да. Я боялся потерять то немногое, что у меня осталось. Но почему я дал заднюю сейчас, когда терять уже нечего? Я буквально мертв. Что мне терять?

Пусть по сравнению с ним я слаб, но может я смогу стереть эту фальшивую улыбку вежливости с его физиономии, если ударю изо всех сил с помощью плаща? Он убьет меня, но смерть в бою всё лучше, чем медленно загибаться от отказывающего сердца. Или же я могу ударить больнее, куда больнее…

На плечо приземлилась чья-то тяжелая рука. Пока я со злости мордовал стену, ко мне подошли двое боевых монахов, сверкая гладко выбритыми тонзурами. Ба, похоже это те самые хлопцы, что ставили Грида на колени… черт побери, такое чувство, что это было несколько лет назад, как минимум.

— Целитель по прозвищу Нагибатор? — Грозно спросил один из них.

— Всё может быть. — Ухмыльнулся я в ответ и попытался высвободится. Дудки. Пусть и одной рукой, но вцепился монашик крепко.

— Нам приказано вернуть вас в казематы.

Я бросил взгляд вверх, мне кажется или в окнах ратуши на секунду мелькнула одна довольная, седая морда? Ублюдок-Грегор. Конечно же, он не хочет, чтобы я последние часы своей жизни бесконтрольно слонялся по городу.

— С каких пор слуги господа находятся на побегушках у коменданта?

— Приказ отдал лично его Высокопреосвященство. Подчинишься добровольно или нам придется применить силу? — Вступил в разговор второй монах.

— Высокопрес… тьфу. Нет в этом городе никаких священств. Есть лишь куклы одного заигравшегося ублюдка. Вы лишь марионетки Лорда-Коменданта…

— ЕРЕТИК! — Воскликнул монах и непроизвольно потянулся за булавой, висящей у него на поясе.

— Пожалуй. — Я отсканировал обоих, как и ожидалось у каждого был нулевой уровень и какие-то бафы. По-видимому — благословения.

— Да как ты смеешь прилюдно узнавать степень благочестия без дозволения? — Аж затрясся от бешенства второй. — Ты познаешь боль раскаяния ещё до того, как отправишься в темницу!

Он выхватил булаву, но его остановил первый монах.

— Брат… Еретик провоцирует тебя пасть во грех. Успокой душу. Наша задача — привести его в темницу.

— Он злословно сопротивляется! — Возражает второй.

— Хорошо… Мы усмирим его. — Соглашается первый зловещим тоном и я понимаю, меня будут сейчас бить. Сильно.

Чем я могу ответить двум громилам, которым место не в духовенстве, а скорее в таверне, на посту вышибал. Набафанные до жопы, против целителя, все очки которого против воли пустили в ману и интеллект?

Будь у меня проклятый плащ, я стер бы их с лица земли и не заметил, но без него, всё что я могу — лишь лечить.

Время замедлилось и мой взгляд остановился на их частично выбритых головах. Кольцо волос, посередине которого сияла лысина… она смотрелась неестественно, словно проплешина.

Это казалось болезнью, а болезни — это мой профиль.

— Исцеление! — Монахов окутывает светлая энергия и на их голове с дикой скоростью растут волосы. За доли секунды они уже достигают земли.

— Проклятое колдунство! — В ярости вопит монах, рукой пытаясь освободить себе обзор. Его товарищ не тратит время на слова и замахивается булавой.

Уклоняюсь от удара и пускаюсь наутёк. Вслед мне доносятся проклятия запутавшихся в своих же волосах неудачников.

Сердце бьется с надрывом, то и дело проваливаясь куда-то в пятки.

Городская стена близко, но я уже вижу — решетку опустили по тревоге, а значит…

Я влетаю по лестнице к парапету и сталкиваюсь нос к носу со стражником, держащим заряжённый арбалет.

Резко останавливаюсь, моё сердце тоже. В глазах быстро темнеет.

— Ты же знаешь — он не поможет. Пшел с дороги. — Приказываю я и стражник, вздрогнув, отшатывается в сторону, даже не пытаясь выстрелить.

Без промедления сигаю с парапета…

…

Как же я ненавижу исцелять сломанные ноги.

* * *

Я сидел на холме и любовался раскинувшимся передо мной городом. Пусть крепостная стена и мешала обзору, с высоты холма можно было легко разглядеть средневековые дома, меж которых бегали по своим делам беззаботные и невинные жители. Забавно, прошло лишь пару недель, а этот фентезийный городишко уже стал для меня почти родным. Тем грустнее осознавать, что как я не старался придумать иной путь — мне придется уничтожить его.