Убить ворона

– По-моему, речь идет о серьезном государственном преступлении. Возможно, о хищении в особо крупных размерах, о левых продажах военных самолетов за рубеж.

– Ты смеешься, Константин Дмитриевич. Это совершенно невозможно. Самолет – не автомат и даже не танк. На каждый истребитель готовится специальная документация, подписываются такие бумаги самим Президентом. Их не подделаешь. Понимаешь, что ты говоришь? Твое предположение невероятно. – Малютов несколько раз в волнении растянул свои легочные мехи.

– И все же даже самое невероятное может стать реальностью. Разве мы с вами не знаем, что самые невероятные версии как раз имеют место быть в нашей профессии?

– Доказательства? – прохрипел Малютов.

– Доказательства пока весьма смутные. На уровне предположений. Авария в Намибии, аналогичная новогорской, всего год назад. По нашим данным, «Антей» перевозил не самолет «Су», а всего лишь металлолом, никому не нужные железки.

– Не может быть! Почему же это не всплыло тогда, при изучении катастрофы в Намибии?

– Кто-то был чрезвычайно заинтересован замести следы. К тому же это оказалось несложным в далекой африканской стране. Речь идет о больших деньгах, Юрий Юрьевич. Вы знаете, что вчера мне позвонили из Белого дома. Знаете эту формулировочку – «Вы там внимательно разберитесь с Новогорском». Так тут почти угрожали. Требовали прекратить дело по новогорской трагедии.

– Вот как?

– Да. Вы же сами говорили о «Титанике». Не хочется, чтобы совесть утонула в море «зеленых».

– Вот что, Константин Дмитриевич. Даю тебе два дня. Лети в Новогорск сам. Только два дня. Жду точной формулировки происшедшего и доказательств вины конкретных людей. Если, разумеется, есть люди, виновные в этой страшной трагедии. Да, кто у тебя там занимается этим делом?

– Турецкий Александр Борисович.

– Не знаю. Не успел познакомиться.

– Один из лучших наших следователей. Исключительно честный и ответственный человек. Смелый, умный, обаятельный.

– Но-но, хватит. Увидим на деле. – Уже минут пять, как разрывались наперебой три телефона на столе Генпрокурора. Но прежде чем взять трубку, Малютов остановил Меркулова у дверей кабинета ехидным окриком: – Ты, Константин Дмитриевич, поосторожней раздавай эпитеты своим подчиненным. Перехвалишь.

Меркулов вышел из кабинета Генерального со здоровой головой, но сильно бьющимся сердцем. Во-первых, большинство сведений по новогорскому делу он сейчас, тут же в кабинете, как бы это помягче выразиться, заострил. Ни в чем такой уверенности ни у него, ни даже у Турецкого не было. Во-вторых, он не ожидал, что новогорское дело повернется именно так. Памятуя о прежнем Генеральном прокуроре, Меркулов готовился к кровавой борьбе и в конечном счете к поражению. Бывший никогда не отменял принятых решений, считал, что дисциплина и принципы прежде всего. «Может, и вправду грядут новые лучшие времена и пресловутые несгибаемые принципы падут под натиском обычной человеческой порядочности». Готовиться к поездке в Новогорск Меркулову необходимости не было – он и так постоянно держал руку на пульсе и в телефонных беседах с Турецким не избегал встревать в самые мелкие детали. Кроме того, он собирался в Якутию, так что чемодан уже уложен. Но два дела ему все-таки предстояло решить до отлета.

О первом он договорился еще вчера. Узнав о гибели Сабашова, Меркулов решил, что без подмоги Александру не обойтись, и позвонил Грязнову, заручившись в случае успеха его переговоров с Малютовым обещанием Славы принять участие в оперативной работе от лица МВД, министр дал согласие на командировку в Новогорск. Грязнов, несмотря на высокое служебное положение, остался все тем же Славой, который не за деньги, а по особой склонности характера любил свою беспутную, неблагодарную работу, любил гнать и догонять, любил припереть преступника к стенке, любил острые ощущения вперемешку со здоровым, законным после таких стрессов отдыхом. Меркулову Слава немного напоминал его Гришу – коккер-спаниеля – тоже верного служаку, которого сама неотвратимая природа направила искать дичь. Правда, Славе повезло больше, чем Грише, – нюх Грязнова пользовался большим спросом в нашей цивилизации, чем охотничьи инстинкты собаки. Кстати, второе обязательство перед отлетом в Новогорск состояло как раз в примирении с Гришей.