Убить ворона

– Да я ж сказал, что не тороплюсь, – даже не подумал подняться следователь. – И ведь история еще не вся. Мальчик этот, аутист, все-таки сказал мне кое-что. Фамилию друга.

– Аутист? – иронично улыбнулся Манченко.

– Для суда не доказательство, согласен. Документы Яхромского детского дома сгорели. Но усыновление проходит через райисполком. Там все сохранилось. Друга Вити Чиркова усыновила семья Андрея Аркадьевича и Раисы Константиновны Манченко.

– Это вы про детский дом, что ли? – еще более весело и иронично спросил Манченко.

– М-да, тоже для суда – пустой звук. Но я ведь юрист, Игорь Андреевич. Я это и сам понимал четко. Поэтому, если у вас есть время, посидим, подождем настоящего доказательства.

– Какого? – Губы у Манченко дрогнули.

– Вы меня извините, я пошел на небольшую мистификацию. Знаете, сегодня попросил вашу секретаршу всем отвечать, что вы рейсом в двадцать три двадцать вылетаете в Швейцарию. До отлета вам осталось полтора часа. Пора бы и поторопиться.

У Манченко теперь уже откровенно дрожали губы.

Турецкий еще раз поглядел на свои часы. Было без пяти десять.

– Вы за это ответите, – сказал Манченко.

– Помолчите, пожалуйста, Игорь Андреевич. Время так лучше слышно.

– И на что вы надеетесь?

– А вы на что?

Манченко тяжело опустился на диван.

– Можно мне еще выпить? – спросил Турецкий.

– А? А, да…

– Я сам налью, – сказал Турецкий. Ему было бы жаль, если б хозяин от нервов расплескал такой отличный напиток. Если бы Манченко знал, что самому Турецкому невероятных усилий стоило держать бутылку ровно и лить правильной струей.

Эти минуты были раскалены добела.

Турецкому вдруг показалось, что Манченко успокоился. И это подрубило следователя под корешок.

«А вдруг… А вдруг я все выдумал?! Пройдет час и два. И день и три. И никакой Чирок не явится. Впрочем, так долго ждать не придется. Меня уже завтра в прокуратуре не будет. И почему я решил, что Чирок именно сегодня позвонит Манченко. И главное, почему я решил, что счет у них один? Нет, тут все правильно. Чирок сейчас на взводе. Он побоится, что Манченко сдаст его и заберет деньги, даже если у них разные счета, деньги-то переводил Манченко, значит, счет Чирка должен знать. Ох, Чирков, Чирков, окажись на уровне. Ну прочитай простую подсказку. Я тебя умоляю!»

«Брегет» показывал десять часов двенадцать минут, когда в дверь не позвонили и не постучали, а как-то странно поскреблись.

Манченко «не услышал». Турецкий как бы тоже.

Вот тогда постучали.

– Это провокация, – тихо сказал хозяин.

У Турецкого хватило выдержки только для того, чтобы кивнуть.

В дверь позвонили.

– Ну уж откройте, Игорь Андреевич, – хрипло выговорил Турецкий. – Ну не томите. Я сейчас с ума сойду, пожалейте.

Манченко сомнамбулой поднялся на негнущихся ногах и пошел открывать.

Он не стал спрашивать, кто там, не посмотрел в глазок, он просто рванул дверь на себя.

Чирков быстро взглянул за спину хозяина и увидел сияющее лицо Турецкого.

– Ты… С-с-сука… – выговорил он.

– Что ж вы стоите, обнимитесь, – сказал Турецкий устало. – Все-таки братья родные.

И он сложил вместе куски разрезанной фотографии – два очень похожих друг на друга мальчика стояли возле бабушки.

Бабушка с умилением смотрела на старшенького…