Убить ворона

– А?… – Сосновский постоянно менял цвет лица – из белого оно окрашивалось в малиновый и наоборот. Он зло сопел, изнывал от пота, казалось, что еще немного – и его хватит апоплексический удар.

– Доказательства вашего участия в побеге у меня имеются. Будьте уверены. Неужели вы полагаете, что я так наивен – приду к известному на всю Москву адвокату без достаточных оснований. Если хотите всю подноготную – квитанции переводов денег на ваш счет. Как, хватит?

– Вполне, – Леонид Аркадьевич сидел как каменный, только пальцы постукивали по раритетной чернильнице. Адвокат с самого прихода Турецкого внезапно утерял свою живость, предчувствуя неприятности, но теперь он и вовсе казался похожим на молитвенного болванчика давно исчезнувшей религии. – Но что это доказывает? Мало ли адвокатов стоят на зарплате?

– Согласен, это доказывает только, что вы честным ничегонеделаньем зарабатывали свои семь штук в месяц. Возможно, для суда, тем более с опытным защитником, этого и недостаточно. А вот для долгого и мучительно продвигающегося дела с отсидкой в изоляторе временного содержания знакомой вам Бутырки – вполне. Прокурор меня поддержит. Кто семью это время будет кормить, Леонид Аркадьевич?

Сосновский молчал мучительно долго.

– Чего вы от меня хотите? – произнес он наконец сакраментальную фразу.

– Я уже сказал: помогите нам изловить Чиркова. Его связи, явки, знакомства. Где он будет брать деньги, документы? Словом, кто его «крыша».

– Какая глупость! Какая глупость! С какой стати вор-рецидивист будет делиться со мной самым сокровенным? – Сосновский, по-видимому, хотел вскочить, по обыкновению, но что-то удержало его в кресле. Время его форы еще не пришло, он оставался болванчиком. – И где гарантии? Где гарантии, что вы меня не обманете. Я вам помогу сделать карьеру, а вы меня – под суд! И что уж совсем смертельно – подставляете меня преступнику.

– Торговаться мы с вами, Леонид Аркадьевич, не будем. Придется вам положиться на мое честное слово, иного выхода у вас нет. Исходя из вашего поведения, я и буду решать вашу судьбу. Итак, доля вашего участия в побеге Чиркова?

– Минимальная, минимальная. Записочки на волю передавал и на словах, понятное дело. Встречались мы с человеком два раза в неделю в кафе «Ростикс» на Маяковке. Он такой, среднего роста, лицо землистого оттенка, глаза маленькие, нос прямой, – Сосновский дал исчерпывающий портрет по всем правилам сыскной науки. Леонид Аркадьевич очень старался облегчить бремя вины. – Но вы же понимаете, что это фиктивное лицо, которое не играет никакой роли. Чирков все время требовал организовать побег. Он просто одержим был этой идеей. Но в последний момент его кто-то подставил, кому-то он порядком поднадоел.

– Однако побег все-таки состоялся. Таинственный покровитель нашего героя переменил свои чувства к подопечному? Почему?

– Ей-богу, не в курсе.

– Постарайтесь, Леонид Аркадьевич, вспомнить, какой последний текст вы передали от Чиркова? Это очень важно, и прежде всего для вас.

– Да мне и вспоминать нечего. У хорошего адвоката должна быть отличная память. Это входит в необходимые профессиональные качества. Чирков сильно нервничал перед побегом, просто сам не свой – с ума сходил. Едва дождался дня связного и сказал такую фразу: «Помни, ворона выпустил я».

Не понимая смысла этих слов, Турецкий разгадал самое главное – Чирков угрожал своему покровителю каким-то разоблачением, поэтому шеф и организовал с такой тщательностью его побег. Теперь не оставалось сомнений, что патрон рецидивиста – человек высокосидящий, что по походке или по цепям на шее его не разглядишь, что достать его нелегко, но еще труднее заставить засыпаться, открыться, показаться миру. На прощание Турецкий отдал приказание Сосновскому – разузнать, на какие деньги существовал Чирков.

– Сдается мне, что есть у этого прохвоста счет в банке. И счет этот впрямую связан с его покровителем. Деньги должны вывести на хозяина.

– Как же я этот счет найду? Я не Шерлок Холмс, – захныкал адвокат. Он уже заискивающе заглядывал в глаза Турецкому, пытаясь отгадать свою будущую судьбу.

– Ничего, побудете Штирлицем. А еще лучше Матой Хари. Поработаете на две разведки, такая деятельность сплошь и рядом встречается – и нашим, и вашим. А то, что у вас нет связей в криминальном мире, говорите, только не мне. В конце концов, вам есть что терять. – Последние слова Турецкий произнес, надвинувшись почти вплотную через стол на сидящего адвоката, подчеркивая судьбоносность момента для этого дома, для детей, которых сегодня обидели и выставили за дверь дедушкиного кабинета.

«Итак, ворон…» Турецкий неожиданно вспомнил: в показаниях Чиркова иногда всплывал друг – почти мифическая, бесплотная фигура, на которую почти никто не обратил должного внимания. «Что скрывается за почти сказочным содержанием последнего сообщения Чиркова? Какая такая птица отпущена на волю стараниями арестанта?»