Убить Зверстра

Несколько позже Николай понял, что над ним довлели инерция и искус, что они зависли над ним в зыбком равновесии, и достаточно было малейшего толчка, чтобы перевесило что-то одно. Что же? Николай искал повод отказаться от искуса, убедить себя в том, что ничего не менять, то есть инерция старого, — лучше, спокойнее. Как проще и быстрее этого достичь? Испытанный прием — убедить себя, что объект терзаний того не стоит, заставить себя разочароваться в нем, затоптать в грязь то светлое, что звало к себе и лишало покоя, испоганить его, похоронить. И тогда на этой могиле можно устраивать дикарские пляски, шаманя, празднуя победу собственного предательства и тайной низости.

Так он и сделал. Более того, он знал — знал! — что Наташа раскусила его замысел, а значит, готова простить и малодушие, и трусость, готова принять его такого: обанкротившегося, жалкого. Он еще и за это возненавидел ее. В гробу он видел ее великодушие!

Это была одиозная терапия, подлая душа его еще пыталась спастись и ввергала неповинное тело в один запой за другим. Николай спивался сознательно.

Через несколько месяцев пришло спасение: Костя вновь нашел халтуру. На этот раз он подрядился строить свинарник в пригородном коллективном хозяйстве, представлявшего по сути осколок бывшего колхоза, отлетевший от него при распаевке земель. Работа не ахти какая, но все же…

***

Он шел по обочине вдоль дороги, где в снегу виднелась протоптанная узкая стежка, зная, что серый «Опель» с рыжеволосым водителем за рулем проедет, возвращаясь в город, именно здесь. Расчет его строился на том, что они с молодой женщиной, переглянувшись несколько раз, поняли друг друга. Так оно и вышло.

Вскоре по укатанному снегу прошелестела долгожданная иномарка. Против ожидания Алина Ньютоновна была в машине не одна, в салоне сидела ее вездесущая матушка.

Николай чертыхнулся, потеряв надежду установить сегодня более близкий контакт с понравившейся женщиной. Машина, не снижая скорости, пронеслась мимо, обдав его ветром да снеговой, колкой от мороза поземкой. Эх! — он специально сказался больным, отпросился у Кости на недельку домой якобы отлежаться в постели. Сорвалось! Придется срочно «выздоравливать» и потом что-то придумывать снова. Черт! — день пропал.

Машина, обогнав его метров на сто, остановилась, а затем так же тихо покатилась задним ходом ему навстречу. Поравнявшись, Алина Ньютоновна приоткрыла дверь и высунулась из нее, ежась от холода.

— Вы в город?

— Да. приболел вот, — поспешно добавил Николай, простодушничая и намекая, что не отказался бы от помощи.

— Садитесь. Я как раз Жанну Львовну везу к врачу.

Жанна Львовна сидела на заднем сидении, наискосок от водителя — на «генеральском» месте. Поэтому Николай, обогнув машину сзади, открыл переднюю дверцу и опустился на сидение рядом с Алиной.

— Алина, — скрипучим, прокуренным голосом отозвалась мать. — Ты знакома с этим человеком? — Николай поежился, ощущая себя посторонним предметом, о котором как раз случайно вспомнили.

— Нет, мама. Но видела его у вас на стройке.

— Молодой человек, — обратилась к нему старшая из женщин. — Представляю вам свою дочь: Алина Ньютоновна Снежная, вдова, в настоящее время занята воспитанием ребенка. А вы, я надеюсь, отрекомендуетесь сами, — кашлянув, она замолчала.

— Да уж… — Сухарев покряхтел, не зная с чего начать.

Он назвал свое имя и добавил, что строительные работы — его неизлечимое хобби, по образованию же он геолог. Алина блаженно улыбалась и молчала.

— Многих нынче выручает хобби, хорошо, что наши люди так многогранны. Странная у нас страна, — Жанна Львовна, вбросив свою реплику в костерок разговора, предоставила молодым возможность продолжать его.

Чувствовалось, что мать и дочь отлично понимают друг друга, потому что Алина, чуть подержав паузу, неторопливо продолжила предложенную тему для необязательной беседы, словно приняла от партнерши пас и посылала его дальше уверенной рукой.

— Отсижу с ребенком положенные три го-ода…

— Не три, а шесть, — поправила ее мать.

— Ну, это, если ты возьмешься меня финансировать в последующие три года, после гарантированных государством.

— Не смеши Николая, а то он подумает, что государство тебе не только гарантирует отпуск по уходу за ребенком, но и прилично оплачивает его, а я, сволочь, к этому ничего не добавляю.

— Конечно, мама, — сразу же согласилась дочь. — Так я и говорю, что тогда оставлю свою специальность и тоже займусь исключительно хобби.

— Ха! — не унималась мать. — Нет, какова? Молодец, дочь! Умеешь себя подать.

— По-моему, вы обижаете Алину Ньютоновну, — вставил слово Сухарев.

— Да ладно тебе, — махнула она на него рукой.

— Почему «подать»? — обиделась дочь. — Я говорю искренне.

— Это мудрое решение, Алина. Действительно, почему бы тебе не отказаться от своей специальности, тем более что ты ни одного дня по ней не работала.

— Пусть так, но и работать не буду.

— Допустим, хотя тогда полагалось бы употребить другие формулировки. Но это не суть важно. Меня интересует другое: каким хобби ты собираешься заняться? У тебя их много.

— Этого я еще не выбрала.