Убить Зверстра

А началось это три года назад, когда в селе и прилегающих хуторках с дьявольской регулярностью повторялись несчастные случаи с детьми. За это время несколько человек утонули летом, купаясь в ставках. Три человека по непонятным причинам ушли под лед зимой. Дети срывались с обрыва местного глиняного карьера и разбивались насмерть. Две девочки сгорели в стоге сена, видимо играя там в куклы. Но как они подожгли его? Четыре человека в разное время попали под поезд. Были и такие, что, похоже, покончили с собой. Их находили повешенными в посадках, в приусадебных садах, на чердаках домов. При них обязательно имелись записки примерно одного содержания, что они распорядились собственной жизнью сами, по своему усмотрению. Записки ничего толком не объясняли, но являлись поводом трактовать трагедию суицидом и соответствующим образом списывать ее.

Несчастья происходили почти ежемесячно. Перепуганные жители ударились в религию, язычество, мистику. Одни усиленно посещали церковь, крестили детей, святили дома. Другие — водили детей к бабкам и ведунам. Третьи — призывали на помощь духи умерших родственников. Беда, однако, не отступала, будто кто-то проклял эту землю или этих детей. Людская молва не замедлила проявить настоящую неистощимость в изобретении объяснений, измыслив «феномен проклятия», как его успели назвать журналисты.

Никто, ни те, что писали об этом, ни те, кто опасался этого, ни даже те, кто пострадал, не знали подробностей происшествий, известно было лишь, что расследования заканчивались заключениями либо о несчастных случаях, либо о суициде. И ни разу нигде не обнаружился, не объявился свидетель. Оно и понятно, будь свидетель, он помог бы ребенку сам или вовремя вызвал бы помощь. Именно отсутствие свидетелей и настораживало больше всего. Что тут можно было сказать?

И вот впервые очередная смерть детей носила явно насильственный характер. В семье Курносовых их было трое: старшая Лена девяти лет, первоклассник Коля и самый младший — Ваничка, едва научившийся ходить. Дети росли при бабушке и дедушке, составлявших с их родителями, Степаном Васильевичем и Галиной Евгеньевной, одну семью.

В тот вечер дети неожиданно остались дома одни. Они были привычны к этому, так как родители работали в районном центре, и из-за перебоев в работе транспорта зачастую приезжали домой поздно. А дедушка с бабушкой иногда позволяли себе развлечение — сходить в гости. Поэтому ничего необычного в том не было.

Злополучный день выпал на последнюю пятницу перед Рождеством. Степан Васильевич с женой, отработав день, решили смотаться электричкой в областной центр за рождественскими подарками, никого из домашних о том не предупредив. А домой планировали вернуться проходящим пассажирским поездом, что шел по удобному расписанию. Они знали, что дедушка и бабушка, старшие Курносовы, никуда не собирались уходить, и потому ни о чем не волновались.

Наступили сумерки, и в дом Курносовых неожиданно прибыл гонец из соседнего села, где жил родной брат дедушки, с известием, что тот находится при смерти и созывает к себе родных для последнего свидания: эту ночь ему-де не пережить. Старики, не подозревая о решении сына и невестки задержаться после работы, полагая, что те через час-полтора объявятся дома, накормили внуков и отправились по вызову, понимая, что ночевать они останутся там, около больного.

О том, что с их внуками случилось непоправимое, они узнали на следующий день, находясь у гроба почившего.

 На первый взгляд казалось, что дети погибли от жарко натопленной печки — в плите еще краснел жар, а вьюшка была полностью закрыта. В крови погибших обнаружили смертельную дозу угарного газа, но там обнаружили и снотворное. Зачем дети пили снотворное? Кто им его дал? Отвечая на эти вопросы, патологоанатомы пристальнее осмотрели ротовые полости погибших. Это утвердило в правдивости их подозрений: таблетки детям в рот запихнули насильно. У Леночки были ранки, свидетельствующие, что она пыталась что-то выплюнуть, но ей рывком зажали рот, и она сильно прикусила язык. О том, что девочка догадалась о покушении на убийство, говорило и расположение трупов. Маленького Ваню нашли в сенцах, куда его, спасая от чада, видимо, вынесла Лена, преодолевая в себе сонливость и дурноту. Все говорило о том, что девочка тоже долго находилась в беспомощном состоянии и принялась исправлять ситуацию, когда было уже поздно. Ваня умер раньше, чем попал на свежий воздух.

Колю Лена успела лишь столкнуть с кровати, но дотянуть до свежего воздуха уже не смогла — так и застыла в порывистом движении, устремленная к выходу, сжимая братика за предплечье.

И в этот раз следствие снова не выявило виновных. Чужих в селе никто не видел. Местные жители, из тех, кто мог попасть под подозрение, в то время находились на людях, имея, выражаясь языком следствия, полное алиби. На кого грешить?

Пока проверяли людей, о которых заранее знали, что они не могут быть причастны к трагедии, на что ушел не один месяц, страшные случаи прекратились.