Убитая монета

— Само собой, почти вся информация отсюда была продублирована отцом на карточках. Я потом проверяла, и не один раз… — наследница аккуратно закрыла старую тетрадь. — Очень важно, что везде почерк один и тот же, вы понимаете?

— Согласен, — кивнул на всякий случай адвокат.

— Одновременно в Австрии будет выставлено еще несколько десятков монет, которые совпадают и здесь… и здесь… — госпожа Леверман показала поочередно на домашний каталог своего отца, и на буклет предстоящего аукциона. — Например, вот, четыре «Константина» — с гуртовой надписью, с гладким гуртом, советский новодел плюс знаменитый рубль Трубецкого, подделка, которую чеканили в Париже. А еще там есть «Золотой конь» из отцовского каталога, пять «семейников», два полуполтинника 1703 года… кстати, я надеюсь, вам не надо объяснять, что такое «Константиновский» рубль, и сколько он может стоить?

— Не надо! — Поспешил адвокат отказаться от очередной лекции «для чайников» по основам российской истории и нумизматики. По правде говоря, у него уже голова пошла кругом от непонятных слов и специфического жаргона, которым пользуются коллекционеры. Поэтому он задал уточняющий вопрос, который еще до начала беседы пометил у себя в блокноте:

— Кто передал в аукционный дом монеты вашего отца?

— В каталоге указано, что продавец анонимный.

— В чем тогда состоит моя задача?

— Ваша задача, уважаемый Владимир Александрович, вполне благородная. Восстановить законные права наследницы, — ответил адвокату Живчик вместо госпожи Леверман. — И вернуть ей коллекцию покойного отца, Леонида Михайловича.

— Все документы, необходимые для поездки в Европу, мы для вас подготовим. — Пообещала дочь коллекционера. — У вас ведь есть действующая Шенгенская виза?

— Да, есть, но, но сами знаете, что в нынешней политической ситуации…

— Мы все организуем. По этому поводу не беспокойтесь по поводу санкций, пришлите мне только фотографии загранпаспорта. — Мария Леверман придвинула поближе к Виноградову папку с копиями каталога своего отца и глянцевую брошюру предстоящего аукциона:

— Предлагаю сразу обсудить финансовые условия. Я думаю, что речь следует вести о разумном авансе, и договориться по поводу «гонорара успеха». Либо это будет фиксированная сумма, либо процент от стоимости возвращенных монет.

— Представительские расходы, билеты, гостиница оплачиваются отдельно, — добавил Живчик.

— У меня есть какое-то время подумать? — Чтобы что-то спросить, уточнил Виноградов.

— Нет. Но я уверена, что вам это и не нужно…

* * *

Молодому охраннику Олигарха этот человек активно не понравился.

Таких, в его понимании, совершенно не следовало допускать не то, чтобы лично к хозяину — даже от помойки на дворе хозяйского дома их следовало бы держать подальше. Какая-то куртка не по сезону, поношенные брюки и ботинки со следами грязной соли, которой посыпают улицы от снега…

Второй охранник был значительно старше и опытнее. Видел он сегодняшнего посетителя уже не впервые — и вообще, за долгие годы в окружении Олигарха насмотрелся на таких разных людей, что давно уже не оценивал никого исключительно по одежке.

— Нет, он точно не из наших.

Встреча на этот раз проходила в закрытой ложе Дворца ледовых видов спорта. Огромные панорамные стекла в ней затонировали так, что разглядеть снаружи, что делается за ними, было совершенно невозможно. Зато из самой ложи прекрасно просматривалась залитая искусственным льдом и искусственным светом площадка, на которой сейчас выписывали какие-то незамысловатые фигуры девочки из младшей группы по фигурному катанию.

Лицо и глаза у человека, с которым общался Олигарх сегодня, были явно еврейские, в маму. А вот фамилия ему досталась папина, украинская — Дыбенко. Как у легендарного революционного матроса, которого эта самая революции, по законам исторического развития, впоследствии и поставила к стеночке.

— Посмотри еще раз, — предложил Олигарх.

Но Дыбенко уже отодвинул от себя фотоснимки, распечатанные с камер уличного наблюдения. Камеры были установлены с обеих сторон, напротив магазина для коллекционеров, и получить к ним доступ для профессионалов из службы безопасности Олигарха не составляло особенного труда:

— Зачем мне ваши записи смотреть, если я сам его видел, лицом к лицу?

— А ты что, всех коллекционеров города знаешь?

— Нумизматов, — поправлять Олигарха решался не каждый, но человек с революционной фамилией все-таки уточнил. — Нет, не всех. Только тех, кто заслуживает внимания.

Обращение на «ты» от собеседника он терпел вполне спокойно — так уж сложилось общение между ними, в том числе, из-за разницы в возрасте. В остальном же Дыбенко вел себя с Олигархом так, как позволяют вести себя с хозяевами жизни только те, кто на деле успел доказать в чем-то свою незаменимость. Например, очень опытные егеря на охоте для особо важных персон. Или хирурги, продолжающие наблюдать пациента после сложной, рискованной, но закончившейся хорошо операции.