Убитая пирамида

– Запросто! В моем списке как раз недостает добродетельной супруги. Сам навязываться не буду, я человек не безнравственный, но если представится случай, не откажусь.

– Закон карает супружескую измену.

– При условии, что он о ней знает. В любви помимо самих утех самое главное – скрытность. Не буду тебя терзать расспросами о твоей избраннице; сам все разузнаю и, если надо, помогу.

Сути растянулся на циновке, сунув под голову подушку.

– А ты правда судья?

– Честное слово.

– Тогда мне бы не помешал совет.

Пазаир ожидал чего-то в этом духе; он воззвал к Тоту, чтобы то, что натворил Сути, оказалось в его компетенции.

– Дурацкая история, – объяснил друг. – На прошлой неделе я соблазнил одну молодую вдовушку – тридцать лет, гибкое тело, восхитительные губки. Бедняжка натерпелась от мужа, и его смерть оказалась большой удачей. Ей было так хорошо в моих объятиях, что она поручила мне торговую сделку: продать на базаре молочного поросенка.

– Хозяйка усадьбы?

– Да просто птичница.

– Ну и на что ты обменял поросенка?

– В том-то и загвоздка: ни на что. Вчера вечером бедное животное было зажарено во время нашей вечеринки. Я верю в свое обаяние, но вдовушка жадна и очень держится за свое добро. Если я заявлюсь к ней с пустыми руками, я рискую быть обвиненным в воровстве.

– Что еще?

– Пустяки. Задолжал кое-где понемногу; но молочный поросенок – моя главная забота.

– Спи спокойно.

Пазаир встал.

– Ты куда?

– Спущусь в контору, пороюсь в делах, наверняка что-нибудь придумаем.

11

Сути не любил рано вставать, но ему надо было уйти из дома судьи до рассвета. План Пазаира, при всей его рискованности, казался ему превосходным. Другу пришлось вылить ему на голову ушат холодной воды, чтобы привести в чувство.

Сути пошел в центр города, где готовился большой базар; крестьяне и крестьянки приходили сюда продавать сельскохозяйственные продукты, вволю поторговаться и посудачить обо всем на свете. Скоро должны были подтянуться первые покупатели. Пробравшись через овощные ряды, он присел на корточки в нескольких метрах от цели – птичьего вольера. Вожделенный объект был на месте: великолепный петух, которого египтяне воспринимали не как гордость курятника, но как птицу глупую и напыщенную.

Молодой человек подождал, пока жертва подойдет поближе, и схватил его ловким движением, сжав шею так, что тот чуть было не заорал. Предприятие было рискованным, если бы его поймали, перед ним распахнулись бы двери тюрьмы. Естественно, Пазаир направил его не к случайному торговцу; уличенный в мошенничестве, тот должен был выплатить пострадавшей стороне стоимость петуха. Судья не облегчил наказания, но слегка изменил процедуру. Пострадавшей стороной была администрация, а на ее месте оказался Сути.

С петухом под мышкой он беспрепятственно добрался до жилища молодой женщины, кормившей кур.

– Сюрприз, – объявил он, показывая петуха.

Она радостно обернулась.

– Он просто восхитительный! Ты здорово поторговался.

– Честно говоря, было нелегко.

– Догадываюсь: такой огромный петух стоит по меньшей мере трех молочных поросят.

– Когда человека вдохновляет любовь, он кого хочешь уговорит.

Она положила мешок с кормом, взяла петуха и выпустила его к курам.

– Да ты кого хочешь уговоришь, Сути; я чувствую, как во мне поднимается сладостное ощущение тепла, и жажду разделить его с тобой.

– Кто ж от такого откажется?

Прижавшись друг к другу, они отправились в комнату вдовы.

***

Пазаир чувствовал себя плохо, от постоянного томления он утратил былую подвижность. Вялый, словно оцепеневший, он не находил больше утешения даже в чтении великих мудрецов прошлого, которые некогда были его усладой по вечерам. Ему удалось скрыть свое отчаяние от секретаря Ярти, но обмануть учителя он не смог.

– Ты что, болен, Пазаир?

– Да просто устал.

– Может, стоит работать поменьше?

– Такое впечатление, что меня просто засыпают делами.

– Тебя испытывают, чтобы выяснить пределы твоих возможностей.

– Это уже за пределами.

– Совсем необязательно. Но сдается мне, что причина твоего состояния не в перенапряжении.

Пазаир помрачнел и ничего не ответил.

– Моя лучшая ученица выдержала испытание, – сказал старый лекарь.

– Нефрет?

– И в Саисе, и в Фивах все прошло блестяще.

– Значит, теперь она врач.

– К нашей великой радости, да.

– И где она будет работать?

– Первое время в Мемфисе. Я пригласил ее завтра вечером на скромный пир, чтобы отпраздновать успех. Придешь?

***