Убитая пирамида

– Торговцы с базара. Мой павиан одного за другим переловил всех членов воровской шайки, державшей всех в страхе больше года. Торговцы решили меня отблагодарить.

– А вы получили разрешение от фиванской стражи?

– Мое оружие внесено в списки и пронумеровано, все по закону.

– В Мемфисе какие-то неприятности, нам надо возвращаться. Что насчет пятого ветерана?

– На базаре – ни слуху ни духу. А у вас?

– Ничего.

– Он мертв, как все остальные.

– Тогда зачем кто-то рылся в моей комнате?

– Я больше не отойду от вас ни на шаг.

– Вы подчиняетесь моим приказам, не забывайте.

– Мой долг – вас охранять.

– Если я сочту нужным. Ждите меня здесь и будьте готовы к отъезду.

– Скажите, по крайней мере, куда вы уходите?

– Я ненадолго.

***

Нефрет превратилась в царицу селения, затерянного на западном берегу Фив. Для маленькой общины постоянный лекарь был несказанной привилегией. Девушка, с ее кроткой улыбкой, пользовалась непререкаемым авторитетом и творила чудеса. Дети и взрослые бегали к ней за советом и больше не боялись заболеть.

Нефрет настаивала на строгом соблюдении правил гигиены, которые все знали, но иной раз не прочь были нарушить: частое мытье рук, особенно перед едой, ежедневное омовение, ополаскивание ног перед тем как войти в дом, освежение рта, регулярное бритье и стрижка волос, применение притираний, косметических средств и благовоний на основе цератонии. И богатые, и бедные пользовались пастой из песка с жиром; при добавлении натрона она хорошо очищала и дезинфицировала кожу.

По просьбе Пазаира Нефрет согласилась пройтись по берегу Нила.

– Вы счастливы?

– Мне кажется, я приношу пользу.

– Я восхищаюсь вами.

– Есть много врачей, достойных вашего уважения.

– Я должен уехать из Фив. Меня вызывают в Мемфис.

– Опять то странное дело?

– Секретарь не уточнил.

– Ваше расследование продвинулось?

– Пятого ветерана так и не удалось найти. Если бы у него была постоянная работа на западном берегу, я бы узнал. Мое расследование зашло в тупик.

Ветер переменился, весна становилась мягкой и теплой. Скоро начнется песчаная буря; несколько дней египтяне будут вынуждены сидеть по домам.

Все вокруг цвело.

– Вы еще вернетесь сюда?

– Как только смогу.

– Я чувствую, вы взволнованы.

– Кто-то обыскал мою комнату.

– Чем не способ вас припугнуть?

– Кто-то полагал, что у меня есть важные документы. Теперь им ясно, что это не так.

– А вы не слишком рискуете?

– Я сам виноват, очень много допускаю ошибок.

– Не судите себя так строго; вам не в чем себя упрекнуть.

– Я хочу устранить проявленную к вам несправедливость.

– Вы меня забудете.

– Никогда!

Она улыбнулась и мягко промолвила:

– Клятвы юности развеет вечерний бриз.

– Только не мои.

Пазаир остановился, повернулся к ней, взял ее за руки.

– Я люблю вас, Нефрет. Если б вы только знали, как я вас люблю…

В ее глазах промелькнула тревога:

– Моя жизнь здесь, ваша – в Мемфисе. Судьба решила за нас.

– Мне наплевать на карьеру. Если вы полюбите меня, остальное неважно!

– Ну что за ребячество!

– Вы – это счастье, Нефрет. Без вас моя жизнь лишена всякого смысла.

Она мягко высвободила руки.

– Мне надо подумать, Пазаир.

Ему захотелось взять ее на руки и прижать к себе так сильно, чтобы никто никогда не смог их разлучить. Но главное было не спугнуть хрупкую надежду, мелькнувшую в ее ответе.

***

Поглотитель теней наблюдал за отъездом Пазаира. Судья покидал Фивы, не поговорив с пятым ветераном и не раздобыв никаких компрометирующих документов. Обыск его комнаты ничего не дал.

Да и сам он не слишком преуспел. Информация более чем скудная: пятый ветеран жил какое-то время в небольшом городке к югу от Фив, собирался там обосноваться и заняться починкой колесниц. После трагической гибели его товарища пекаря он запаниковал и исчез.

Ни судье, ни поглотителю теней обнаружить его не удалось.

Ветеран чувствовал, что он в опасности. Значит, будет держать язык за зубами. Успокоившись, поглотитель теней решил отплыть в Мемфис ближайшим судном.

24

У визиря Баги болели ноги. Они тяжелели и отекали так, что не видно было щиколоток. Он носил широкие сандалии с распущенными ремешками, думать о лечении ему было некогда. Чем больше времени проводил он, сидя в конторе, тем больше становились отеки; но служба на благо государства не давала возможности отдохнуть или отложить работу.

Его супруга Недит отказалась от большой казенной усадьбы, выделенной визирю фараоном. Баги не стал с ней спорить, тем более что городская жизнь была ему ближе. Поэтому они жили в центре Мемфиса в скромном доме, денно и нощно охраняемом стражей. Верховный сановник Двух Земель мог чувствовать себя в полной безопасности; за все время существования Египта ни один визирь не стал жертвой убийства и никогда не подвергался нападению.