Убитая пирамида

– Малоприятное происшествие, не делающее мне чести. Я женился на женщине старше меня, уроженке Элефантины; мы неплохо ладили, если не считать редких мелких стычек. Я возвращался домой поздно, она не имела ничего против. Однажды днем мне стало нехорошо, наверное, переутомился. Меня отвели домой, и я обнаружил свою супругу в постели с садовником. Поначалу мне захотелось ее убить, потом – засудить за измену… но наказание такое тяжелое![44] Я довольствовался незамедлительным разводом.

– Тяжкое испытание.

– Я был уязвлен до глубины души и пытался утешиться, работая вдвое больше. Хозяин плантации предложил мне заброшенный участок бесплодной земли. Придуманная мною система орошения сделала его плодородным – отличные урожаи, приемлемые цены, довольные клиенты… и, наконец, одобрение дворца! Став царским поставщиком, я достиг предела мечтаний. Мне выделили болота, через которые вы прошли.

– Мои поздравления.

– Усилия всегда вознаграждаются. Вы женаты?

– Нет.

– Я решил вторично попытать счастья, и мне повезло.

Бел-Тран проглотил пилюлю из ароматной смолы, сыти[45] и финикийского тростника; такая смесь помогала сохранить свежесть дыхания.

– Я вас познакомлю с моей молодой супругой.

***

Госпожа Силкет в отчаянии вглядывалась в свое лицо: что, если на нем появилась первая морщинка? На этот случай она запаслась маслом тригонеллы, обладающим свойством сглаживать дефекты кожи. Парфюмер отделил стручки растения от зерен, приготовил пасту и разогрел ее. На поверхности поблескивало масло. Силкет осторожно нанесла косметическую маску, состоящую из меда, красного натрона и северной соли, а потом натерла все тело алебастровой пудрой.

Благодаря хирургическому вмешательству Небамона ее лицо и фигура стали тоньше, как того желал муж. Конечно, самой себе она все еще казалась полноватой, но от Бел-Трана никаких нареканий по поводу пышности бедер она больше не слышала. Готовясь приступить вместе с мужем к обильной трапезе, она накрасила губы красной охрой, нанесла нежный крем на щеки и подвела глаза зеленой краской. Потом она натерла кожу под волосами специальным лосьоном, основные ингредиенты которого – пчелиный воск и смола – предотвращали появление седых волос.

Сочтя отражение в зеркале вполне удовлетворительным, Силкет надела парик из настоящих волос с благоухающими прядями, подаренный ей мужем по случаю рождения второго ребенка, оказавшегося мальчиком.

Служанка предупредила, что пришел Бел-Тран, да не один, а с гостем.

Силкет в панике снова кинулась к зеркалу. Удастся ли ей произвести благоприятное впечатление или ей попадет за какой-нибудь изъян, ускользнувший от ее внимания? Но времени нанести другой макияж или переодеться уже не было.

Набравшись смелости, она вышла из своей комнаты.

***

– Силкет, дорогая! Познакомься, это судья Пазаир из Мемфиса.

Женщина улыбнулась с должной долей застенчивости и смущения.

– Мы часто принимаем дома покупателей и грамотных работников, – продолжал Бел-Тран, – но вы – первый судья, посетивший нас! Это для нас большая честь.

Новая усадьба торговца папирусом насчитывала около десяти слабо освещенных комнат. Госпожа Силкет боялась солнца, потому что от его лучей краснела ее нежная кожа.

Служанка принесла свежего пива, за ней прибежали дети – рыжеволосая девочка и мальчишка, похожий на отца. Они поздоровались с судьей и с криком унеслись прочь.

– Ах, дети! Мы обожаем их, но иногда они так утомительны.

Силкет кивнула в знак согласия. К счастью, оба раза роды прошли без осложнений и не испортили ее фигуру благодаря долгим периодам отдыха. Некоторые нежелательные округлости она скрывала под просторным платьем из первоклассного льна, скромно украшенного красной бахромой. Серьги из слоновой кости были привезены из Нубии.

Пазаиру предложили сесть в папирусное кресло необычной вытянутой формы.

– Оригинально, не правда ли? Я люблю всякие новшества, – сказал Бел-Тран. – Если такая форма будет иметь успех, я налажу производство для продажи.

Судья удивился планировке дома: приземистое здание было вытянуто в длину и не имело террасы.

– Я страдаю головокружениями. Эта покатая крыша оберегает нас от жары.

– Вам нравится в Мемфисе? – спросила Силкет.

– Свое селение я любил больше.

– А где вы сейчас живете?

– Над своей конторой. Немного тесновато. С тех пор как я вступил в должность, дел все время невпроворот и архивы быстро накапливаются. Через несколько месяцев, чувствую, мне придется еще потесниться.

– Но это так легко уладить, – заметил БелТран. – Один из моих близких знакомых ведает архивами во дворце. Он распределяет места в государственном хранилище.

– Я бы не хотел, чтобы мне оказывали предпочтение.

– Что вы, никакого предпочтения. Вам все равно придется рано или поздно иметь с ним дело, так лучше пораньше. Я дам вам его имя, а там сами разберетесь.

Пиво было восхитительным и разлито оно было по большим кувшинам, сохранявшим напиток прохладным.

– Этим летом, – поведал Бел-Тран, – я открою склад папируса возле арсенала. Тогда поставки для административных учреждений будут занимать меньше времени.

– Значит, вы попадете в мой округ.