Убитая в овечьей шерсти

Голова у него гудела. «Что он, возвращается на прежний круг? К борту судна. К воротам. К тропинке. Что же произошло в огороде?» Он выглянул на морозную улицу. Над ним, нагнувшись вправо, гигантский пирамидальный тополь, словно копье, бросал вызов звездам. «Это поблизости от грядок с кабачками, — подумал Аллейн. — …Он был под деревом. Брюки у него были в грязи. О Господи, что толку от пары брюк, которые были выпачканы больше года назад?» Жужжание в голове прекратилось, зато теперь он сильно дрожал и снова отступил в темноту за дверью, бормоча: «К утру я схвачу отменную простуду!»

Ночь была тиха, даже голос реки Мун, сбегавшей с горного уступа, доносился словно слабый шепот, не нарушая общего безмолвия, и скорее угадывался, чем слышался. Внезапно на главной дороге послышался шум. Он вспомнил, как они с Маркинсом скользили и падали на обледенелой дороге. Затем раздалось слабое металлическое звяканье. «Это забор, — догадался он, — минута — и кто-то выйдет на дорогу». Возле жилищ слуг забряцали цепи. Собаки с Маунт Мун, не в силах покинуть своих конур, яростно лаяли. Мужской голос кричал на них: «Ложись, Джон! Ей-Богу, взгрею тебе бока!» Цепи звенели, и проволока на заборе вторила слабым металлическим эхом. В проходе показался свет.

— Проклятье! — выругался Аллейн, — Всегда что-нибудь нарушит ход событий.

Глава 10 НОКТЮРН

Томми Джонс и его сын подошли к входу вслед за Маркинсом и стояли, моргая от света лампы. Томми хмуро взирал на Аллейна.

— В чем дело? — спросил он.

— Смотрите.

Он двинулся вперед. Клифф громко произнес:

— Это Фабиан.

— Да, — откликнулся Аллейн.

— Что с ним? — он повернулся к Маркинсу. — Почему вы сразу не сказали, что это Фабиан?

— Приказ, — коротко ответил Маркинс, и Томми Джонс быстро взглянул на Аллейна.

— Чей приказ? — требовательно спросил Клифф. — У него что, опять приступ? — Голос его звучал пронзительно. — Он мертв?

— Нет, — сказал Аллейн.

Клифф шагнул вперед и опустился на колени возле Фабиана.

— Отойди, — сказал отец.

— Я хочу знать, что произошло. Я хочу знать, не обидели ли его.

— Его ударили по голове, — проговорил Аллейн, — железным клеймом.

Клифф закричал, и отец положил руку ему на плечо.

— Только не говорите ему об этом, когда он придет в себя, — продолжал Аллейн. — Запомните, это важно. У него был сильный шок, и пусть он сам объясняет, что произошло. Никому не говорите.

— Железным клеймом, — повторил Томми Джонс, — неужели?

Он бросил взгляд в угол, где обычно хранилось клеймо. Клифф быстро сказал:

— Оно было не там. Его оставляли над прессом.

— Где же оно сейчас?

— Надежно спрятано, — промолвил Аллейн.

— Кто это сделал?

В ответ на это Аллейн лишь покачал головой.

— Я проверял людей, сэр, — сказал Маркинс. — Все на местах. Бен Вилсон сказал, что за последний час никто не уходил и не приходил. Элби пьян мертвецки. В стельку.

— Ладно. Есть носилки?

— Да, сэр. Это те, которые миссис Рубрик использовала для оказания первой помощи.

— Вы ходили в дом? — резко спросил Аллейн.

— Нет, они были припрятаны наверху. Беритесь, Томми.

Они выгрузили груду серых одеял. Трое мужчин развернули носилки, положили на них Фабиана и укрыли одеялами. Клифф, сцепив ладони, смотрел на всех с несчастным видом.

— Проклятая дорога обледенела… — пробормотал Аллейн. — У вас гвозди в ботинках, Джонс. И у мальчика. А у нас с Маркинсом подошвы гладкие.

— Тропа не такая уж скользкая, сэр, — ответил Маркинс.

— Вы шли по кухонной тропинке? — осведомился Томми Джонс.

— Готово? — спросил Аллейн, прежде чем Маркинс успел ответить. Они взялись за концы носилок. Фабиан открыл глаза и посмотрел на Клиффа.

— Привет, — явственно произнес он. — Явление младенцев.

— Это я, — неуверенно произнес Клифф, — вы поправитесь, мистер Лосс.

— О, Господи, — прошептал Фабиан, — неужели снова?

— Через минуту вы будете в постели, — сказал Аллейн.

— Голова…

— Я знаю. У вас трещина. Готовы?

— Я могу идти сам, — запротестовал Фабиан. — Ерунда! Я всегда раньше сам шел.

— А на этот раз поедете, черт побери, — бодро откликнулся Аллейн. — Пошли, ребята. Держитесь, где трава.

— Но по дороге легче, — возразил Томми Джонс.

— А мы все-таки попробуем по траве. Налево. Забирайте влево.

По пути он подумал с сожалением: «Если бы я был уверен в его безопасности! При таком морозе должны были остаться следы…»

На кромке было не так скользко, как на склоне, а когда дошли до главной дороги, идти стало легче. Двери на веранду не были заперты, и они внесли туда Фабиана, который лежал так спокойно, что Аллейн взглянул на него с тревогой, опасаясь, что тот потерял сознание. Но, когда зажгли лампы, стало видно, что глаза его открыты, а брови нахмурены.

— Все в порядке? — мягко спросил Аллейн. Фабиан повернул голову и пробормотал: «О да, да».

— Я пойду наверх и скажу Грейсу. Маркинс, можно поставить чайник. Остальные подождите, пожалуйста.

Взбегая наверх, он столкнулся с Урсулой, которая в ночной рубашке держала свечу над головой и вглядывалась в темноту.

— Что произошло? — спросила она.

— Небольшой несчастный случай. У вашего молодого человека трещина в черепе, но теперь все в порядке.