Убиться веником

— Послушай, я не могу понять од­ного, — в который раз попыталась по­ставить точки над «ё» оторопевшая Тина. — Зачем ты все это делаешь? Зачем звонишь, выводишь меня в свет, выгуливаешь, балуешь? Не по­нимаю. Явно, что тебе от меня ниче­го не надо вовсе. Искренне не пони­маю, зачем? — Впервые за несколько недель она стала похожа на саму се­бя до знакомства с Денисом — иро­ничную, не лезшую за словом в кар­ман ни в какой ситуации.

— А вот это, дорогая, не должно тебя волновать, — хмыкнул Dixi и распро­щался, торопясь на очередную встречу.

Тинка в очередной раз хлюпнула носом, положив трубку. Каждое ут­ро начиналось с дежурного звонка. Пальцы наизусть набирали знако­мый номер, и механический жен­ский голос без всяких интонаций ре­гулярно сообщал ей о том, что абонент временно не обслуживается. Сотовый у Дениса был заблокиро­ван. «Патовая ситуация. Я ничего не могу поделать. Могу придумать все, что захочу. Но легче от этого никому не станет. Так что надо учиться жить дальше и думать за двоих».

Она очень соскучилась по сестре и все чаще задумывалась о предложе­нии Dixi. «Надо бы съездить, потому что потом, с дитем на руках, я вряд ли куда выберусь, если уж совсем ре­алистично посмотреть на будущее, то наши поездки ограничатся Фи­левским парком. В первый год на­верняка из всего колесного транс­порта самым доступным будет коля­ска. Так что, может быть, стоит пой­мать за хвост синюю птицу удачи?» Память услужливо подсунула ей картинку единственной синей пти­цы, виденной в реальной жизни - умерший своей смертью цыплячий трупик второй категории в продук­товом магазине времен ее советского детства. Девушка хихикнула и села писать письмо о намерениях. «Бери билет и сообщи дату и номер вагона. Встречу. Dixi», — прочла она ответ­ную петицию этим же вечером.

Еще день ушел на то, чтобы угово­рить шефа. «Ей действительно стоит отдохнуть», — подумал Харальд, скользнув взглядом по темным кру­гам под глазами Тины. Прислушался к ее потухшему голосу и согласился.

В кассовых залах Казанского вок­зала народ клубился независимо от времени суток, и Тинка поняла, что зря понадеялась, что ей без шума и пыли удастся взять билет. Впрочем, она не в первый раз в жизни проде­лывала эту операцию, посему доста­ла из рюкзака свою немецкую книж­ку про команду юных детективов и, не теряя времени зря, углубилась в чтение. Никому и в голову не при­шло пропустить без очереди беременную женщину: ее животик не бросался в глаза. Со стороны она смотрелась симпампулей, по кото­рой плакал и рыдал тренажерный зал. Ей было удобно и комфортно в одежде «от Булочки», постоянная тошнота для разнообразия прекра­тилась, в желудке плескался анана­совый сок. Жизнь представлялась прекрасной и удивительной. Через две главы подошла ее очередь.

Все складывалось чудесно — в пят­ницу вечером Тинка в гордом одино­честве покидала столицу. Она под­страховалась: на случай, если что-то случится, позвонила и обрадовала Анютку, велев никуда не отлучаться с утра.

— Лапуль, тебя встречать? — тут же отреагировала та, обрадовавшись приезду двоюродной сестры. Надо сказать, что родственные связи бы­ли тут крепче, крепче, чем иногда бывают у родных. Ибо именно Тинка изо всех сил помогала растить млад­шенькую, стирка пеленок, прогулки и укладывание спать под бесконеч­ные сказки были ее обязанностью, благо жили они тогда все вместе.

— Не надо, меня или встретят, или сама доберусь. Не в первый раз. И да­же не во второй, не переживай, - успокоила ее Тина.

— Хорошо, с меня лимонно-творожный тортик. Или ты опять на ди­ете? — уточнила Анюта. От рано умершей мамы она унаследовала не только огромные глазищи в густых черных ресницах, тонкую, изящную фигурку и вьющиеся каштановые волосы, но и изумительные кули­нарные таланты.

— А, один раз живем, — махнула рукой Тинка, — давай тортик, только не очень большой. А то потом в поезд не влезу, даже боком.

Она проспала почти все дорогу, не меньше двенадцати часов — точно, благодаря чему ей почти удалось из­бежать разговоров с попутчиками по купе — надоедливой моложавой жен­щиной с огромной прической из обес­цвеченных когда-то волос («Почему все блондинки красят корни волос в черный цвет?» — глядя на нее, с улыбкой вспомнила Тина эстрадную репризу) и сыном, которому явно хо­телось пофлиртовать, но под строгим взглядом мамаши затухавшему, как окурок, раздавленный кирзовым солдатским сапогом. Женщину мож­но было смело назвать профессио­нальной болтушкой. Вскоре девушке стало казаться, что мерный звук ее голоса напоминает стук колес. Иног­да Тина для приличия качала голо­вой, выражая свое согласие. Рассказ плавно перешел на старших сына и дочку пассажирки. Попутчица пове­дала о том, что дочка удачно вышла замуж, а вот брат ее крайне неудачно женился.

— Муж у дочери что надо, и помо­жет, и в магазин, и рукастый — за­гляденье. А сыночка сноха запили­ла, и гоняет его бедного, и гоняет, и по дому, и за продуктами, никакого продыху не дает.

Девушка изо всех сил пыталась спрятать улыбку, а дама так и не по­няла всей прелести своего рассказа.