Убью кого хочу

– Вот мы и на месте, с чем всех и поздравляю – сказал он. – Ребята, которые приехали до нас, подготовили комнаты. Койки собраны, матрацы лежат. Распределяйтесь сами: в большие классы по шесть, в маленькие – по четыре. Весь третий этаж наш. Второй для иностранцев. Их должны привезти послезавтра.

– Под конвоем?

Сама не знаю, почему я выпалила это. Обычно-то я всегда веду себя тихо-мирно, без шуточек и выкриков с мест. Но в тот момент меня еще не покинуло самолетное настроение, привезенное мною сюда в самолетных креслах «Икаруса». Я чувствовала себя так, будто продолжаю полет – как-то особенно весело, отвязно, свободно. Мне хотелось шутить и смеяться. Я ничего не боялась. Такие, как я, не боятся никого и ничего.

– Под каким конвоем, Саня? – оторопело переспросил Валерка. – Ты чего?

– Ну, ты сказал «привезут», – пояснила я, – как будто они арестованы.

Вместо ответа Валерка устало вздохнул и вытащил из кармана листок бумаги.

– Теперь по поводу работы. Как и предполагалось, почти все будут работать на консервном заводе, включая иностранцев, когда их… – он покосился в мою сторону и поправился: – когда они приедут. Будем закатывать огурцы в банки.

– Соленые? – спросил кто-то.

Валерка сморщился:

– Соленые, маринованные, какая разница? Работка не бей лежачего. Но и платят за нее, само собой, копейки. Вот… – командир отряда смущенно развел руками. – Что есть, то есть. Но если кто-то хочет еще и заработать, такая возможность имеется. В городе прокладывают ливневую канализацию. Платят неплохо, но и лопатой придется махать с утра до вечера по десять-двенадцать часов. Нужна бригада в шесть человек. Есть желающие?

Несколько парней – и среди них, к моему немалому удивлению, Лоська – подняли руки.

– Хорошо, – кивнул Валерка. – Потом подойдете ко мне. А сейчас слово имеет комиссар отряда Николай Миронов. Давай, Коля.

К столу подошел уже знакомый мне светловолосый парень.

– Товарищи! – Миронов говорил звучным хорошо поставленным голосом. – Многие тут меня не знают. И это неспроста, потому что я не из вашего института. Я прикомандирован к отряду по линии райкома комсомола. Почему райком решил именно так? Ведь можно было бы выбрать комиссара из ваших, так сказать, рядов. Вы все люди взрослые, без пяти минут инженеры, будущие командиры и комиссары производства. И тем не менее на райкоме было решено усилить, так сказать, по кадровой линии. Почему?

Он помолчал со значением и набрал в грудь воздух, готовясь поделиться с нами своим тайным райкомовским знанием. И снова будто бы черт толкнул меня в бок.

– Наверно, чтобы огурцы не разбежались? – предположила я. – Они ведь несознательные, соленые, с водкой дружат.

Комиссар поперхнулся.

– Да что с тобой, Саня? – недоуменно проговорил Валерка Купцов. – Оставь ты уже эти шуточки…

– Вот! – воскликнул Миронов, снова беря инициативу в свои руки. – Именно поэтому. Потому что не все еще, к сожалению, осознают важность текущего момента.

Он укоризненно взглянул на меня и покачал головой.

– Саша, правильно? Вот взять хоть Сашу и ее явно несерьезный настрой. Нельзя так, товарищи. Нельзя. Это ведь не простой стройотряд. Вы ведь избраны представлять лицо советской молодежи. И не просто лицо, но лицо, обращенное, так сказать, в сторону внешнего мира. Который в последнее время норовит повернуться к нам не самым благоприятным образом. Вы и сами это прекрасно знаете, смотрите телевизор, читаете газеты. Всего два года тому назад с огромным успехом прошла Олимпиада в Москве. Все тут помнят, какие усилия пришлось затратить партии, правительству и всему советскому народу для того, чтобы преодолеть несправедливый бойкот, который затеяли наши недоброжелатели. Мы продолжаем оказывать братскую помощь народам Афганистана и Анголы, Ближнего Востока и Индокитая. Товарищи! Далеко не всем за рубежом это нравится. И это всегда нужно учитывать при общении с нашими зарубежными гостями.

Комиссар обвел взглядом притихший зал и остановился на мне.

– Это понятно?

– Вы у меня спрашиваете? – невинно переспросила я.

– Давай на «ты», – поправил меня он. – Мы ведь все-таки в стройотряде, а не на разборе, так сказать, персонального дела. Во всяком случае, пока… Да, я спрашиваю, в том числе, и у тебя. Это понятно?

– Нет, – ответила я твердо. – Непонятно. Сюда что, шпионы едут? Под видом зарубежных гостей. Так сказать. Они что, будут тут Олимпиаду бойкотировать? Поясните, пожалуйста, товарищ комиссар. Только не надо меня пугать персональным делом, а то я вот прямо сейчас в обморок бухнусь.