Убью кого хочу

– Узнает, не волнуйся, – заверила меня Олька. – Мы с ним уже пару раз переглянулись. Этого хватит… Ну, ты еще здесь?

– А где я должна быть?

– Иди к чехам.

– Прямо сейчас?

– А чего ждать-то?

Я затушила сигарету и отправилась на поиски Сатека. Он нашелся в дальнем конце двора. Вдвоем с Йонашем они сидели на ящиках в тени забора и увлеченно играли в ножички. Йонаш увидел меня первым и что-то вполголоса сказал приятелю. Сатек обернулся; на его круглом лице играла широченная улыбка.

– Александра! Такая большая честь для двух простых чешских солдатов Швейков!

– Солдат, – поправила я, присаживаясь на соседний ящик. – Для двух солдат Швейков. И хватит звать меня Александра. Зови как все, Саша.

Сатек покачал головой:

– Никак не можно! Звать императорку Саша? Император Александер, императорка Александра. Так верно.

– Какая я тебе императорка?

– Такая, – твердо постановил Сатек. – От имперарии не отказываются. А я вообще не могу. Я потому что тоже император.

– Ты? Император?

– Конечно, – важно сказал он. – Ты не думай, что меня зовут Сатек. Сатек – это упростительное. Вообще я Сатурнин. Был такой император. Даже дважды. В первом веку и в третьем. Хотя и узурпаторы.

Сатек вздохнул и потешно развел руками.

– Так это ж давно, – заметила я, старательно соображая, как бы свернуть разговор на нужную мне тему.

Помимо всего прочего, меня смущало присутствие Йонаша, который, хотя и не понимал почти ничего, вполне мог бы и догадаться.

– Давно? – переспросил Сатек. – Смотри, ты уже важная какая. Александер был еще больше давно.

– Да ладно, ладно, – успокоила его я. – Император так император, я не против. Чем ты правил-то? Римом?

Сатек сокрушенно помотал кудлатой башкой:

– Нет, не успел. Голову срубили и на форум поставили. Мне еще до тридцати не было. Это в первом веку. И в третьем тоже.

– Что тоже?

– Тоже срубили. И опять до тридцати было, – грустно улыбнулся Сатек.

– Такой молодой? – ахнула я. – А сейчас тебе сколько?

– Двадцать семь.

– Ты вот что, Сатурнин, будь осторожней, – посоветовала я. – Особенно, голову береги. А то вдруг чего.

– Да, так оно, – согласился Сатек. – Правда.

– Слушай, – сказала я, – а может, ну ее на фиг, эту империю? Сам посуди, ну зачем она нам, если за это головы рубят? Какой тогда смысл быть узурпатором-императором?

Сатек тщательно обдумал мое предложение.

– Не быть императором? – повторил он, вслушиваясь в каждое слово. – А кем тогда быть?

– Ну, не знаю… – я пожала плечами. – Кем-нибудь…

– Святым? – предположил Сатек.

– Да хоть бы и святым.

Он горестно вздохнул и махнул рукой:

– Пробовал и это. Сатурнин из Тулуза, первый там епископ, третьего веку. Так то еще горше.

– Что… тоже голову? – спросила я.

– Хуже, – почти простонал Сатек. – Привязали к быку. И бык таскал его по улицам. Таскал-таскал, таскал-таскал, таскал-таскал…

– Что, так долго? – не выдержала я.

– Ага, – Сатек печально кивнул. – До смерти. Лучше уж голову срубить.

– Точно, – согласилась я. – Тогда уж лучше будь императором.

Мы немного помолчали. Потом Сатек что-то сказал Йонашу по-чешски, тот флегматично кивнул, сложил ножик и пошел в цех.

– Так нечестно, – обиделась я. – Ты ему что-то сказал, а я не поняла. Что это было?

Сатек рассмеялся.

– Я сказал, чтобы он уходил. Чтобы оставил нас двоих. Что ты пришла, потому что тебе что-то нужно, но ты не хочешь говорить, когда он здесь, и потому крутишь мне голову дурацким разговором.

Я аж задохнулась:

– Это я тебе голову морочу? Ну, ты нахал, Сатек! Можно подумать, что я эти сказки придумала про императоров и святых.

Он улыбнулся:

– Тебе хорошо сердиться. Красиво получаешься. Сердись еще.

Он смотрел на меня и улыбался, и в его глазах было нечто такое, от чего я совсем растерялась. На меня еще никто и никогда не смотрел так – во всяком случае, я не помнила ни одного подобного случая в прошлом. Возможно, Лоська… но ведь на Лоську я сама не обращала внимания, а потому могла и не заметить. Не смотрели на меня, но смотрели на других, так что, наблюдая со стороны, я научилась хорошо распознавать этот взгляд, представлять себе его значение, фантазировать по поводу его возможных последствий. А что мне еще оставалось, кроме этих фантазий? Я ведь не Ольга Костырева, на которую в любой момент устремлены несколько пар глаз. Я ведь некрасивая – почему же он сказал это «красиво получаешься»? Может, я просто не так поняла?

Он смотрел на меня, улыбался и видел меня насквозь – мои сомнения, удивление, замешательство. Светловолосый широкоплечий парень, красавец с сильными и, видимо, очень ласковыми руками – такие не могут, не должны смотреть на меня так. Это наверняка ошибка – если не моя, в понимании, то его – в оценке. Он почему-то принял меня за императрицу, а я ведь даже не святая…

– Сатек, перестань, – пробормотала я, опуская глаза и совершенно некстати утыкаясь взглядом в его губы.

Губы дрогнули, сжались и приоткрылись снова.

– Что перестать?

Я отвернулась и откашлялась, чтобы не хрипеть.

– Перестань глазеть, – сказала я, начиная сердиться. – У меня к тебе дело.