Убивающий взглядом

— Куда ты сейчас?

— На кладбище.

— Не надо. Когда человек умер, значит умер и его едят черви.

Данил опустил голову.

— Ты же сама говорила, что потом Бог оживит всех, — медленно проговорил Данил. — Мне легче, когда я так думаю.

— Ее не оживит, если она не верила в него, как следует.

— Наверное не верила. Я не знаю.

— Если она не проповедовала, не ходила на конгрессы, тогда не верила.

— Тогда значит — нет. Что ж теперь поделаешь.

— Но ты-то можешь жить вечно, если постараешься.

— Зачем?

Данил повернулся идти к кладбищу, уже видному между березами, но Галия ухватила его за рукав.

— Сейчас у тебя выбор: или оставаться с червями, или идти к свету.

— Я пожалуй, пойду.

— Стой.

— Ты даже не понимаешь, как мне больно.

— Я задела твою рану?

— Да. Там, глубоко, в груди.

Галия отдернула руку, отступив. Она начала понимать, впервые в жизни, посмотрев на мир глазами другого человека. Выросшая в семье эмоционально холодных людей, она сама порой мучилась, не понимая, что такое душевная теплота и чуткость.

Данил сидел на скамейке из свежих досок и, ссутулившись, думал о своей жизни. После разговора с Галией, он уже не мог верить, что его мама рядом, и она видит его и помогает, но и расстаться с надеждой было не так-то просто. Трудно чувствовать себя одиноким и потерянным, очень.

— Вот ты где?

Данил медленно обернулся.

— Не снимай очки.

Игорь Николаевич стоял, держа перед собой револьвер.

— Одно движение, и я стреляю.

— Стреляйте. Интересно, меня сразу же закопают? Кладбище все-таки.

— Дурак. Я знал, что ты сюда приедешь. Ты весь в мать, такой же глупый.

— Неужели, чем больше ума, тем больше трупов?

— Убивал все-таки ты, а не я. Умный всегда в стороне остается.

— А сейчас?

— Я не хочу, чтобы меня гладили раскаленным утюгом. Теперь я с ними. Должен же и я что-то получить с этого. Надеюсь, у тебя не дошло до принципа.

— Я даже не знаю, что это такое.

— Вот и молодец. Видишь ли, Дан, мы с тобой не плохо ладили, давай и в дальнейшем продолжать в том же духе, и ты не останешься в проколе.

— Спасибо, — равнодушно отвернулся Данил.

Но Игорь Николаевич не отвечал. Он достал левой рукой мобильный телефон, пощелкал кнопками и заговорил:

— Тарас, это я, Игорь Николаевич. Он в Новодачном. Да. Приезжайте сами, будем ждать. Вот и все, Дан, поднимайся. На станции я сдам тебя парням и не советую с ними шутить.

Данил усмехнулся и покачал головой, потом медленно, слегка боком, поднялся, костяшкой указательного пальца потирая губы. Игорь Николаевич слегка повернулся, продолжая направлять револьвер на парня.

— А знаете, Игорь Николаевич, когда-то, давно, я даже мечтал, что вы мой отец.

— Шагай, шагай, сынок.

Тут Данил резко выбросил ногу и выбил револьвер из его руки, сразу же прыгая вперед и ударом кулака отбрасывая его назад, а сам кидаясь к револьверу и подхватывая его.

Игорь Николаевич подался назад от удара, не удержался и упал, сильно стукнувшись головой и плечом о камень надгробья. Приподнимаясь, он следил за парнем, но тот не собирался даже целится в него. Он разрядил оружие и отбросил его подальше в кусты ракиты.

— Что, герой? — насмешливо спросил Игорь Николаевич.

— Помочь встать?

— Пошел ты, — Игорь Николаевич поднялся тяжелее, чем следовало бы и вздохнул. — Хорошо тебя Мень научил.

— Дайте ключи.

— От квартиры, где деньги лежат?

— От машины.

— Все равно же не уйдешь. Покрасовался, показал себя и хватит.

— Ключи.

Игорь Николаевич достал из кармана ключи.

— Кидайте.

— Здесь и от квартиры. Дай, сниму.

— Кидайте, как есть. Мне ваша квартира не нужна.

— А если не кину?

— Я сам заберу.

Игорь Николаевич сплюнул себе под ноги и бросил сцепку ключей, стараясь попасть ими в лицо Данила, но тот ловко поймал их рукой, и не говоря больше не слова, бросился к поселку.

Он даже не спросил, где машина, кидаясь к тому дому, где остановился. Гала стояла под той же самой березой.

— Бежим, — схватил ее за руку Данил.

Не приближаясь к дому, они обежали его и, сзади, на поляне, увидели машину, хорошо знакомую Данилу: бежевую «Ауди», на которой уже второй год ездил Игорь Николаевич. Отперев дверцу, Данил упал на сидение водителя, открывая вторую дверцу.

— Падай.

Галия молча послушалась, и хорошо обкатанная машина мягко сорвалась с места, набирая скорость.

— Куда мы? — спросила она, когда машина вырвалась на дорогу.

— Подальше отсюда.

— А паспорт?

— Его там нет. Я не подумал, дом же опечатали, а паспорт был в больнице.

— Тогда он и сейчас там. Я смогу его достать… то есть, попробую.

— Попробуй.

— Ладно. Я ты не мог бы сбавить скорость? А то меня уже мутит.

— Потом. Вот уедем отсюда.

С шоссе им навстречу вывернулся синий «Джип».

— Пригнись, — приказал Данил, низко склоняясь над рулем.

Галия съехала вниз, согнувшись почти пополам и мечтая быть где угодно, только не в этой машине.

— Господь Бог Иегова, помоги, спаси меня пожалуйста, — белыми губами шептала она.

«Ауди» пронеслась мимо «Джипа», едва не чиркнув его по обшивки, потому что проселочная дорога была узкая. Оказавшись на шоссе, Данил повернул машину налево и понесся назад к Москве.

— Можно выпрямиться? — тихо и робко спросила Галия.

— Валяй. Только пристегнись ремнем.