Ублюдки

– «Режим!» – передразнил окончательно развеселившийся папа. – А мы сами решим, какой нам режим!

Он громко захохотал, открыл дверь и вышел с Андрюшей на лестничную площадку.

– Чтоб тебя разорвало, ирода! – В сердцах сказала ему вслед бабушка и громко, на всю лестницу, хлопнула дверью.

– Во даёт тёща! – Опять хохотнул довольный папа. – Характер у нашей бабуськи извини-подвинься! Как ты только, Андрюха, с ней живёшь! Ну чего, двинули?

– Двинули! – c облегчением отозвался Андрюша.

Ревекка Аароновна вернулась на кухню, достала из шкафчика сердечные капли. Как всегда после встречи с бывшим зятем, заныло сердце.

Все годы, с тех пор как бедная Алла первый раз привела его в дом, она не могла примириться с её загадочным выбором. Гаврилин когда-то был хорош собой, спору нет, и даже вроде бы не без способностей, но во всём остальном…

Что могло объединять его с тонкой, возвышенной Аллой?!.

Это был типичный мезальянс, как говорил её опять-таки уже бывший муж Миля. Говорил с умыслом, намекая на то, что и у них с ним тоже типичный мезальянс.

Ещё бы, они познакомились, когда Миля уже был студентом юрфака, а она только оканчивала школу. Довольно быстро поженились, а потом пошли дети, ей казалось, что семья – это самое важное, она всю себя отдавала им.

Так никуда и не поступила, никем толком не стала. Понятно, что делавший блестящую карьеру Миля в конце концов от неё ушёл, она его даже не упрекала всерьёз, понимала, что никак не соответствует ему.

Он и женился-то на ней главным образом из-за секса, потерял голову на время, а она, глупая, думала, что это навсегда, полагала, что полностью привяжет его детьми.

Как же она ошибалась!.. Никого ещё ни секс, ни дети не удержали.

Вот и Алла довольно быстро ушла от своего Гаврилина, хотя сама признавалась, как ей с ним хорошо в постели. Может, кстати, если бы не бросила его когда-то, то он ещё тянулся бы за ней, старался быть наравне, он же получал предложения, даже снялся в каком-то бездарном фильме…

А без Аллы быстро покатился по наклонной, ничего от того молодого красавца не осталось, полный распад личности, будто это и не он вовсе был…

Господи боже…

Если бы не Андрюша, она бы даже на порог его не пустила.

Если бы только не Андрюша…

Они вышли на улицу и зашагали по ней, поглядывая по сторонам.

Андрюша радостно сжимал папину руку. Осадок от неприятного разговора папы с бабушкой быстро исчез, и он с удовольствием думал о том, как они скоро окажутся в зоопарке и каких удивительных зверей там увидят.

– Ты как, маму-то вспоминаешь? – спросил папа.

Андрюша поначалу замялся, не зная, что ответить. Маму он помнил очень плохо и от этого вспоминал её крайне редко. Но чтобы сделать приятное папе, всё же решительно кивнул головой и сказал:

– Вспоминаю.

– Молоток! – похвалил папа. – Мать забывать нельзя!

Он тяжело вздохнул.

– Жили мы с ней, конечно, не очень, – доверительно сообщил папа Андрюше, – но я не в обиде, ты не думай!

Андрюша вежливо промолчал.

Он, собственно, и не предполагал, что папа за что-то обижается на маму.

Некоторое время они шли молча, каждый думая о своём.

– Знаешь, – прервал молчание папа, – у меня вот какая мысля… Он нахмурился, в глазах у него появилось озабоченное выражение.

– Маму-то помянуть надо… Ты как, не возражаешь, сынок?

Андрюша задумался. Он не совсем понял слово «помянуть», а переспросить папу отчего-то стеснялся. Было только ясно, что как-то это слово связано с мамой и поэтому лучше согласиться.

– Не возражаю, – осторожно сказал Андрюша.

– Вот и хорошо! – обрадовался папа. – Ты у меня молоток! Настоящим мужиком растёшь! Вон там и помянем!

И папа ткнул пальцем куда-то на другую сторону улицы, где виднелся пивной ларёк.

Загадочное слово постепенно стало проясняться. У таких ларьков они с папой уже не раз останавливались во время их прошлых редких прогулок.

– А когда в зоопарк? – забеспокоился Андрюша.

– А потом, – беспечно ответил папа. – Никуда твой зоопарк не денется. Ты что, думаешь, зверьё оттуда сбежит, что ли? Оно там в клетках сидит, понял?

– Понял, – вздохнул Андрюша.

Про клетки он и сам знал. Бабушка как раз недавно прочла ему книжку «Детки в клетке».

– Так что не волновайся, сынок, всё там на месте будет! – бодро заверил его папа. – Логично?

– Логично, – согласился Андрюша.

Это слово он опять не очень понял, но стал уже уставать от разговора.

Они перешли улицу и встали в очередь к ларьку. Очередь двигалась медленно, однако ничего не поделаешь, другого ларька поблизости не наблюдалось, так что приходилось ждать.

– Конечно, пивком поминать не очень, – сказал папа, – но, как говорится, на бесптичье и жопа соловей, правильно, Андрюха?

Он опять хохотнул и хлопнул Андрюшу по плечу.

Андрюша на этот раз ничего не сказал. Фраза звучала совсем мудрёно, никакого смысла он в ней не уловил. Слова «жопа» и «соловей» он знал хорошо, но связь между ними никак не прослеживалась.

Спустя какое-то время папа наконец отошёл от ларька с огромной кружкой пива, покрытой большой шапкой белой пены.

– Ну-ка дунь, – предложил он. Андрюша дунул.