Ублюдки

Миша протяжно застонал и отнял руки, с удивлением глядя на образовавшиеся на ладонях красные пузыри. У основания они были какие-то беловатые и заполнены густой прозрачной жидкостью.

На следующий день Миша Сулейкин на работу не пошёл. Да и что он мог там делать такими руками!

Хотя он и смазал ожоги кремом, но болели обожжённые места отчаянно. Пузыри на ладонях и пальцах полопались, кожа на этих местах отслоилась. Была она теперь серовато-белого цвета. В одном месте, не в серединке ладони, а там, где начинались пальцы, на бугорке, образовалась плотная на ощупь корка, под которой он с удивлением рассмотрел невидимые им ранее кровеносные сосуды. Всё это выглядело необычно и даже странно.

Самая же странность состояла в том, что, несмотря на очевидные свои страдания, Миша всё равно был счастлив.

Он с вожделением вспоминал тот восхитительный миг, ту крошечную долю секунды, когда он с невероятной силой всем своим существом ощутил то дивное тепло, которое источала серебряная лампочка.

Как только за окном стало смеркаться, Миша Сулейкин опять зажёг её. Снова квартира празднично озарилась.

Не без труда орудуя обожжёнными руками, он первый раз за долгую зиму разделся до трусов и, подсев к лампочке, улыбаясь, смотрел на неё.

Несмотря на боль, было тепло, светло и хорошо.

Правда, одна навязчивая мысль целый день не давала ему покоя. Миша знал, что это плохая, неправильная мысль, но отвязаться от неё никак не получалось. Он хорошо понимал теперь летящих на свет и гибнущих от него мотыльков.

Миша даже сам вдруг ощутил себя таким мотыльком, отчаянно пустившимся в последний, невероятный полёт. В тёмном и мрачном мире, в котором он жил, не было ничего лучше этой восхитительной, властно влекущей к себе яркости, этого пленительно горячего, обволакивающего света.

Миша уже не мог с собой справиться.

Ему до смерти хотелось на мгновение, на одно ужасное изумительное мгновение прижаться к лампочке лицом.

Мишина мама, ухоженная сорокалетняя дама, Элла Георгиевна Семакова, обеспокоенная тем, что Миша упорно не отвечает на звонки, приехала на третий день. Она открыла дверь своим ключом, переступила порог и сразу отшатнулась. В квартире стоял острый тошнотворный запах горелого человеческого мяса.

Почти нестерпимый свет голой торшерной лампочки ярко освещал лежащего на полу Мишу. Лицо его, грудь, живот и руки были покрыты ужасными тёмно-коричневыми струпьями.

Приехавшие спустя полчаса врачи скорой помощи установили смерть от почечной недостаточности, возникшей из-за обезвоживания в результате тяжёлых ожогов.

3. Ночная охота

Одинокое такси быстро мчалось по ночному городу. По Крымскому мосту оно пересекло Москва-реку, свернуло с Садового кольца на Остоженку и там вскоре остановилось.

Женя достал деньги и протянул водителю.

– Может, попросим подождать? – предложила Рита. – Ты же сейчас назад поедешь. Метро ведь уже давно закрыто.

– О чём ты говоришь, я другое поймаю, – беспечно отказался Женя. – Это же центр, нет проблем.

Он открыл дверцу, вышел из машины и, нагнувшись, подал Рите руку, помогая ей. Она легко выпорхнула на тротуар и тут же оказалась в его объятьях.

– Ты разве от меня ещё не устал? – улыбнувшись, прошептала она.

– А разве можно от тебя устать? – ответил Женя вопросом на вопрос, по-прежнему крепко прижимая её к себе.

– А разве нет? – продолжила она игру.

– Только не мне, – на этот раз улыбнулся он. – Я тебя могу потреблять в бесконечных дозах. Наоборот, чем дольше, тем больше хочется.

– Пусти, сумасшедший, – засмеялась Рита. – Долго мы так будем стоять?

Женя нехотя отпустил её, при этом одной рукой обняв девушку за плечи. Рита в свою очередь обхватила его за талию, и так, тесно прижавшись друг к другу, они медленно пошли к подъезду.

Улица была совершенно пуста, только в самом конце её появились фары неспешно приближающейся машины. Это оказались старенькие «Жигули» тёмно-вишнёвого цвета с небольшой трещиной на лобовом стекле.

Валерий Сергеевич внимательно прислушался к звуку мотора, с одобрением кивнул головой. К мотору у него по-прежнему никаких претензий не было. Недаром он так тщательно следил за машиной.

И потом, всё же не кто-нибудь, а итальянцы-фиатовцы её когда-то собирали. Сейчас уже так не делают. Старенькая «копейка» – ВАЗ 2101 – работала как часы, настоящая верная подруга. Что его, правда, беспокоило последнее время, так это подвеска, там появился какой-то посторонний шумок. Ну и ещё, конечно, дребезжит крестовина. Но со всем этим пока можно подождать.

Валерий Сергеевич озабоченно взглянул на часы. Была середина ночи, самый её пик. Скоро уже начнёт светать.

Краем глаза он заметил влюблённую пару, бредущую по тротуару. Высокий светловолосый парень крепко обнимал стройную девушку в сиреневом платье. Хороший парень, сразу видно. Интересный. И девушка симпатичная.

Валерий Сергеевич усмехнулся. Когда-то и он так же гулял с девушками по ночам. Давно это было. Ещё до того, как он купил машину.

«Копейка» показала сигнал левого поворота и, свернув в ближайший переулок, исчезла за углом.