Ублюдки

Они поиграли еще с полчаса, но счет так и не сравнялся. Больше левая рука никаких фокусов не выкидывала, хотя Игорь и пытался пару раз сознательно проделать тот же трюк с перекидкой ракетки.

Однако левой он совсем не владел. Тот взятый мяч был явно случайностью, и вскоре он о нем забыл.

Семаков вспомнил об этом ударе уже значительно позже, стоя в душевой. Он выключил воду, обмотался полотенцем и хотел уже направиться в раздевалку, как у него засвербило в носу. Причем в правой ноздре, так что естественнее было бы почесать там правой рукой. Но все же он почему-то засунул туда указательный палец левой.

С ожесточением ковыряя в носу, Игорь поймал себя на том, что помимо явного неудобства, которое он испытывал от того, что действовал левой рукой, никакой особой нужды в этих действиях, в общем-то, не было. Нос давно перестал чесаться, и следовало бы уже вынуть оттуда палец. Но он тем не менее продолжал ковыряние,все с большей силой вворачивая палец с острым ногтем в недра несчастного носа.

Семаков хотел прекратить, вынуть руку, ему было неприятно, даже больно, но его словно заклинило. Сильная мускулистая рука, словно подчиняясь не его, а чьей-то чужой воле, продолжала свое дело, расковыривая нос и засовывая палец все глубже, в самую носоглотку.

Уже вторая фаланга полностью заползала внутрь, из глаз невольно потекли слезы, он чувствовал, как палец ковыряет что-то мягкое, протискивается в тесное, с трудом поддающееся пространство.

Семаков широко открыл рот, так как неожиданно стал задыхаться, палец полностью перекрыл дыхательные пути. Острая боль в носу тем временем стала просто невыносимой, он не выдержал и закричал.

— Ты чего? — спросил появившийся из раздевалки Стас.

Ожесточение, с которым его левая рука внедрялась в глубины носа, тут же исчезло.

Игорь почувствовал, что она ослабла, и с превеликим облегчением выдернул окровавленный палец.

Он подошел к зеркалу, в ужасе глядя на покрасневший распухший нос, из обеих ноздрей которого обильно лилась кровь. Сильно кружилась голова.

— Ничего, — ответил он Стасу глухим голосом. — Кровь чего-то из носа пошла.

— Приложи холодное и полежи немного, отдохни, только подбородок кверху держи, — посоветовал тот. — Ты, видимо, переутомился малость.

Семаков, не вдаваясь ни в какие объяснения, послушно намочил полотенце и выполнил все, что говорил приятель. Да и что он мог бы ему объяснить?..

Что собственная рука его не слушается? Что родная, неотъемлемая часть его теладействует против него?..

Он был хорошим врачом, профессионалом, и прекрасно понимал, что это полный абсурд.

Просто чушь какая-то!

Минут через двадцать кровь прекратилась, и Семаков встал. Стас, торопившийся на какую-то вечеринку, уже ушел.

Голова все еще кружилась. Игорь с подозрением посмотрел на свою левую руку и задумчиво поднес ее к глазам.

Он внимательно изучил каждый сантиметр, даже покрутил рукой из стороны в сторону, согнул, разогнул ее несколько раз, но так ничего, отличающего ее от правой, и не заметил. Единственное разумное объяснение произошедшему состояло в том, что он действительно переутомился и потому не отдает себе отчета в собственных действиях.

Он-то считал, что ему все как с гуся вода, а не тут-то было. Эта история с Ритой дорого ему обходится. Надо беречься, больше думать о себе.

Он решил, что сегодня обязательно ляжет пораньше спать, оделся и отправился домой.

Лежа вечером в постели, Семаков снова поймал на себе пристальный взгляд жены. Он с негодованием отвернулся.

Они уже давно толком не разговаривали, ограничивались лишь самыми необходимыми репликами, в основном касавшимися детей.

Какой смысл был пялиться на него сейчас, ждать от него чего-то, когда ясно же видно, что он устал, вымотан, ему сейчас не до нее, не до этих однообразных скучных ласк!

Он снова подумал о Рите, криво усмехнулся, вспоминая,и вскоре уснул.

Элла Семакова с ожесточением уставилась в спину отвернувшемуся мужу. Услышав мощный храп и тем самым убедившись, что дальше сверлить супруга глазами бесполезно, она в свою очередь раздраженно отвернулась к стенке.

То, что Игорь ей изменяет, Элла знала давно, но в последнее время это вышло за всякие рамки, он совсем перестал с ней считаться, соблюдать хоть какие-то приличия. А ведь она все отдала ради него, можно сказать, пожертвовала собственным сыном.

Как только вышла замуж и поняла, что Миша вызывает у мужа раздражение, тут же отправила его в интернат. Правда, интернат был хороший, престижный, дорогой, но все равно ребенок по сути вырос без родителей, она же не могла часто его навещать, на ней семья, маленькие дети…

Глаза у Эллы повлажнели, она всхлипнула, но тут же озабоченно смахнула слезы. Ни в коем случае нельзя позволять себе распускаться. Морда опухнет, как утром она покажется мужу в таком виде! Нет-нет, в ее ситуации это тем более невозможно.

Конечно, Мишу очень жалко, но что поделаешь, надо держаться. Игорь прав, жизнь не должна останавливаться.