Убойная фарцовка

– Да шо ви такое говорите? – вернулся Маслов к своему коронному одесскому говору. Потом поднял глаза на Уланова: – Что, срочное или просто мной полюбоваться зашел?

– В город надо. На пару часов.

– На встречу с агентом?

– Нет. В библиотеку. В районную…

– Михайло, если решил опохмелиться или скрасить тоску – так и говори. Я пойму.

– Правда, в библиотеку.

– Ага, – встрял Фадеев. – Почитай и за меня там Гегеля с Кантом. По сто грамм каждого…

– Ох, ну вы слов умных набрались, – покачал головой Маслов. – Ладно, иди.

Уланов не врал и действительно направился в ближайшую районную библиотеку имени Чехова. Она располагалась рядом с современным, самым большим в Москве кинотеатром «Россия» на Страстном бульваре. Занимала историческое здание авторства знаменитого архитектора Клейна, где до революции был кинотеатр «Фурор», а после – Латышский клуб политэмигрантов, многие члены которого в бурные тридцатые годы были репрессированы, а в их вотчине открылась библиотека Свердловского района.

У муровца постоянно возникали какие-то вопросы по работе, в том числе связанные с искусством и требующие справочных материалов. Он сумел записаться здесь, а не по месту жительства, убедив, что работает рядом и просто погибнет без книг. Относились библиотекарши к капитану с уважением. Судя по всему, принимали его за искусствоведа, потому что в формуляре значились по большей части книги по живописи, иконописи, декоративно-прикладному искусству.

И сейчас его там приняли как родного. Он при помощи молоденькой худенькой библиотекарши, смотревшей на него с явной заинтересованностью, битый час копался в карточках и, наконец, нашел то, что нужно.

– У нас эта книга в читальном зале, – проинформировала его девушка.

– Спросом пользуется? – спросил Уланов.

– Не так, чтобы очень…

– А мне очень нужна. На несколько дней. Для диссертации.

В итоге он уговорил дать ему на руки нужную книгу, прихватив еще парочку книг из основного фонда. Вернулся на работу уже к вечеру. Где-то с полчаса листал книги, делая отметки и закладки. А потом отправился к Маслову.

– С библиотеки. И глаза совсем не начитанные, – довольно хмыкнул Маслов, которого почему-то эта тема страшно веселила. – А я думал, будет все по анекдоту.

Анекдот был известный. Про то, как Петька писал сочинение «Как я провел лето». Неудобно писать, что пили все лето, ему Чапаев и насоветовал: пиши, книжки читали. «Встали с Василь Иванычем, прочитали книгу по сто пятьдесят страниц. Пошли в книжный магазин, купили еще книгу на пятьсот. Идем на реку прочитать ее. А навстречу Фурманов. Глаза начитанные-начитанные, и в руках две авоськи с макулатурой».

– Грешно смеяться над бедным капитаном, – сказал Уланов.

– О бедном гусаре замолвите слово… Что принес?

– Книгу «Навеки в памяти народной».

– Ну-ка, – Маслов сразу понял, куда клонит подчиненный. – И что там?

– Ордена расписываются. И списки героев, кто ими награжден. С указанием города, где они проживают.

– Занятно. И как, бьет?

– В самую точку. По всем семи эпизодам.

Маслов пролистал отмеченные закладками страницы книги. И нашел имена всех ветеранов, которые были впоследствии ограблены.

– То есть берешь и покупаешь такую книжку, – кивнул заместитель начальника отдела.

– Они не дефицит. Вон, тираж двести тысяч.

– И никаких наводок не надо.

– Только как узнать точный адрес награжденных? – задумчиво произнес Уланов.

– А элементарно, – махнул рукой Маслов. – Идешь на Три вокзала. Платишь двадцать копеек. И получаешь в Мосгорсправке любой адрес.

– Хоть и адмирала Богатырева?

– Запросто. Он же пенсионер. В милиции и КГБ не работал. Значит, в адресном бюро не закрыт, находится в общем доступе.

– А что нужно, чтобы получить справку в справочном бюро? – спросил Уланов.

– Предъявить паспорт, – улыбнулся Маслов. – С пропиской.

– Который будет записан в книгу регистрации?

– Обязательно.

– Ну, так это же совсем другое дело!

Глава 7

Студент уже четвертый месяц пытался получить группу инвалидности, которая позволит ему не работать без опасения получить статью уголовного кодекса о тунеядстве, да еще получать крохотную пенсию. Вот ему интересно, кого должно волновать, работает он или нет?.. Больше всего он ненавидел в совке то, что из каждого угла тебе указывают, как жить, чего делать. Все время ты кому-то что-то должен. Школе, армии, институту. Не учишься – ату его, бей. Не работаешь – тут же появляется участковый. Купил десять рубашек и продал на три рубля дороже каждую, и вот уж ОБХСС тебя стережет: а поди-ка сюда, мил человек, вот тебе в назидание все та же опостылевшая книжка – уголовный кодекс.

Если задуматься, Студент тяготился не столько самими правилами, сколько тем, что кто-то смеет ему указывать. Ему! Кто-то! Указывает! Какая-то слякоть, которую раздавить и забыть – и тоже права качает. Мол, не соответствуешь светлому образу комсомольца. Или советского человека. «Сначала отдай что-то Родине и людям, а потом уже у нее требуй и бери что-то». А есть люди, которые не созданы для того, чтобы отдавать. Удел некоторых брать.