Убойная примета

– Этот новенький ваш, – с уважением сказал Марченко, – очень упертый. Давно таких энтузиастов не видел. Эдуард, – обратился он к подходящему оперативнику, – я лично прослежу, чтобы все зафиксировали.

– Спасибо, – благодарно кивнул Кошелев.

Опросы жителей близ фермы ничего не дали, как и быстрый подворный обход участкового. Никто ничего не видел, не знал, не слышал. По ориентировке была установлена личность погибшей – действительно Дина Карасаева, девятнадцатилетняя студентка из соседнего города. Пропала без вести в свой день рождения. По приезде в отдел дозвонились до заявителей, направили их на опознание в морг.

Ближе к вечеру, после планерки, в кабинет заглянул Березяк:

– Там родственники Карасаевой.

– Пусть проходят.

– Помощь нужна?

Постовенцев не хотел, но улыбнулся. Вася Березяк по-прежнему был за любой движ, даже если он его не касался.

– Нет. Позову, если что. Давай родственников.

Березяк повернулся:

– Проходите.

В кабинет вошли парень с женщиной в возрасте. На парне была кожаная жилетка на голое тело, кожаные же штаны в обтяг; руки, шею, уши украшали множественные цепочки, браслеты, кольца. Женщина в длинном, в пол, полупрозрачном платье черного цвета, со светлой подкладкой, держала круг из белой бумаги. На руках у нее тоже было множество браслетов и колец, в носу – булавка.

Они вошли в кабинет друг за другом, на предложение присесть аккуратно расположились на стульях, не проронив ни слова, даже не поздоровавшись. Глаза у обоих были огромные, и кажется, посетители и не моргали. Они пребывали в шоке.

– Представьтесь, пожалуйста.

– Карасаева Тони Камаевна, – через паузу ответила женщина. Парень молчал.

– А вы?

Снова пауза.

– Лев.

«Лев так Лев», – подумал Постовенцев и достал из сейфа упакованный в пакетик талисман в виде кентавра.

– Данная вещь принадлежала Дине?

– Да, – кивнул парень. – Это я сделал апотропей. Я думал, он защитит. На нем… это кровь?

– Нет. – Оперативник не собирался объяснять, что именно прилипло к талисману, и быстро спрятал его обратно. – Испачкался. Значит…

– Вы не отдадите его?

– Следователь отдаст, когда сочтет нужным. Значит…

– Дина! – вдруг вскрикнул парень и начал раскачиваться на стуле. – Дина, Дина…

– Вы в состоянии давать показания? Нам нужно будет проехать в следственный комитет, чтобы…

– Дина, Дина, Дина, – монотонно повторял парень. – Дина. Дина.

Карасаева-старшая держалась не лучше: она сидела, глядя в одну точку, и не реагировала ни на какие вопросы и внешние раздражители.

– Может, «Скорую»? – тихо спросил Джалимов из-за своего стола. Памятуя покойную Ведиляеву, Постовенцев кивнул, но к телефону потянуться не успел – парень сменил пластинку с Дины и сказал:

– Я могу видеть.

– Увидеть? – переспросил старший лейтенант. – Что?

– Видеть, – поправил Лев. – Смотреть вглубь.

– Он экстрасенс, – отрешенно сказала заявительница. – Он может видеть.

– Видеть – что?

– Светлая, – снова ожил Лев. – Светлая. Как кофе с молоком.

Постовенцев встретился взглядом с Демьяненко.

– Машина, – механическим голосом продолжал тот, немного раскачиваясь. – Номера… две цифры не вижу. Есть двойка. За рулем мужчина, волосы светлые. Глаза маленькие-маленькие. Ничего не вижу больше. Она уехала. Дина, Дина, Ди…

– Мужчина толстый, худой? – Демьяненко решил ковать железо, пока хоть что-то куется. Может, выйдет из своей кататонии и расскажет потом хоть что-то полезное, если через видения, пусть через видения.

– Средний. Как я.

– Перстни, приметы?

– Ничего не вижу.

– Смотрите еще!

Ни в какие экстрасенсорные способности оперативник не верил, как и в то, что с помощью духовных практик раскрываются преступления. Но и без этих практик «серия» была висяком, так что он уж точно ничего не терял. А выводить ребят из транса надо было.

– Не вижу! – с отчаянием крикнул парень. – Буква «Ж»!

– Где?

– Все, – выдохнул экстрасенс и словно сдулся. – Больше ничего. Дина, Дина…

Больше от них добиться было нечего, и, отобрав от Карасаевой короткое объяснение и составив протокол опознания вещей, Постовенцев отправил их вместе с Джалимовым в Следственный комитет. Одних их отпускать было опасно.

– Видели, что там за трешак?! – Ковтуновский вбежал в кабинет с огромными глазами. Демьяненко тяжело вздохнул:

– Какой… «трешак»?

– Там митинг!

– Какой митинг?

– Насчет больницы!

– Только не митинг! – с ужасом сказал Постовенцев. – Это опять нам разгребать. Точнее, огребать.

– Насчет тех врачей, которые деньги потратили. Выделенные на аппарат. – Ковтуновский, как всегда, был осведомлен о постороннем больше, чем о работе. – Еще неделю назад по телику показывали.

– Ты телик смотришь?

– Ну, батя смотрит, местные новости.

– Я вспомнил, – подал голос из своего угла Джалимов. – Это по поводу того, что новый аппарат ИВЛ не купили, а купили коек, и померло человек десять.

– Дичь какая-то.

– Так я что пришел! – спохватился Ковтуновский. – Сказали, из здания никуда не выходить, ждать, пока митинг разгонят. Но быть наготове.