Убойная примета

– Они, дураки, думали, что отец будет ругаться, это же он дом поставил… Да разве же оно того стоило…

Старшая сестра держалась, пока давала объяснения, и разрыдалась только тогда, когда приехал отец – высокий крепкий мужчина, полностью седой, но очень бодрый. Он обнял кинувшихся к нему дочерей, повернулся к сотрудникам:

– Я могу их увести?

– Да, – кивнул следователь. – Мы закончили.

– Вас можно на пару слов? Сейчас только. – Мужчина повел плачущих женщин к своей машине, большому серебристому «Роверу», помог сесть, потом вернулся. – Что-то известно на этот момент?

– Известно. Суицид.

– Оба?

– К сожалению.

– Я могу зайти в дом?

Кошелев немного напрягся. Реакции у людей бывали разные, от остолбенения до истерики; начни этот мужик крушить здесь все, не факт, что вдвоем с экспертом они бы его успокоили. Комитетский не полезет, а Ковтуновского и пускать опасно. Пока доорешься до водителя, мужик, пожалуй, всех тут раскидает.

– Я хочу предупредить, – аккуратно начал следователь, – что там… скажем так, внешне уже не ваши сыновья. Это случилось не меньше, чем три дня назад, в доме все было закрыто. По такой жаре…

– Я понимаю. И все же.

– Препятствий зайти в дом нет.

Мужик развернулся и широким шагом направился к месту происшествия. Кошелев что-то прикинул и поспешил за ним.

– Эдик, куда? – окрикнул Ковтуновский, но эксперт сделал успокаивающий жест рукой – мол, так надо.

Когда Кошелев снова зашел в дом, отец покойников стоял и молча смотрел на них. Минута, вторая.

– Пойдемте, – вежливо, но настойчиво сказал оперативник. – Не надо смотреть.

– Из-за чего это, известно?

– Долги.

– Откуда у них долги?

– Игромания.

– Слабаки. – Отец плюнул на пол, развернулся и в три шага вышел из дома.

Кошелев почувствовал себя неловко за этот плевок; он извиняюще посмотрел на два трупа, вздохнул и вышел следом.

– Ты зачем за ним ходил? – спросил его Ковтуновский уже в машине.

Кошелев пожал плечами:

– Чтоб не натворил чего. Я же его не обыскивал. Бывает, и стреляются вот так.

– Этот застрелится! – неодобрительно хмыкнул эксперт. – Слышал, что он выдал? «Собачья смерть»!

– Стресс, наверное.

– Как же, стресс…

Обратную дорогу ехали молча. Когда Демьяненко спросил, как справился на выезде Ковтуновский, Кошелев порекомендовал его в усиление каждого выезда на преступления против личности.

– Но это пока не перестанет блевать, – справедливости ради добавил он, открывая свой квас.

Утро было прохладным, совершенно не летним, особенно после недельной жары. Налетевший ветер заставил всех до единого сотрудников на раннем построении ежиться; а оперативники ежились еще и потому, что с самого прихода на работу попали под грандиозный разнос. Каким-то образом негласная серия убийств засветилась на местном телевидении в программе «Если не мы…». Всех эпизодов, естественно, не показали, но и пяти было достаточно.

Хутор Темный сняли на камеру не хуже, чем для оскароносных фильмов ужасов. Придворовые собаки, коты и даже куры выглядели оголодавшими вурдалаками, а вполне приличные хуторские деды, даже непьющие, – маньяками. Вода, струйкой стекавшая между камней из неисправной колонки, на видео казалась ручьем крови. Замогильная музыка и надрывный голос завершали картину.

Через семь минут после выхода репортажа в эфир на все официальные телефоны служб Борисовска уже звонили из краевых управлений. Рефреном репортажа были «широко закрытые глаза» спецслужб в отношении серийного убийцы. Разумеется, возник вопрос, соединены ли уголовные дела в одно производство, а также что по ДОУ в розыске.

В Следственном комитете предприняли слабую попытку реабилитироваться и соединили уголовные дела задним числом. Обосрались, но подтерлись. В розыске взрывалось в каждом кабинете. Половина построения была посвящена необходимости незамедлительного раскрытия убийств.

В кабинет свой Постовенцев попал только в начале девятого, и к нему тут же постучались.

– У нас пропал ребенок, – женщина мяла в руках кофту, – телефон выключен со вчерашнего дня. Мы вчера искали ее среди родственников. Сидорова моя фамилия…

– Вы откуда?

– Поселок Мирный, это недалеко от хутора Темного…

На лице Постовенцева, очевидно, отобразился весь ужас недавнего скандала по поводу серии убийств, потому что Сидорова затряслась:

– Что? Что? Что с Милочкой?!

– Ничего не знаю, – поспешно открестился капитан. – Это я о своем… не имеет отношения к вашей дочери… Присаживайтесь!

Милочка, пятнадцатилетняя девушка, – пирсинг по всему лицу, татуировка готическим шрифтом над бровью, разноцветные волосы, как следовало из представленной фотографии, – не вернулась домой из районного центра с художественной выставки. Отношения с родителями были немного натянутыми, поэтому сначала Сидоровы объездили знакомых Милочки, потом обзвонили родственников, и только когда поиски не дали результатов, обратились в милицию.

Постовенцев заполнил протокол, взял объяснение и пообещал незамедлительно принять меры. Не успела мать Милочки попрощаться и уйти, заверив, что будет ждать оперативников днем и ночью, в кабинет забежал Вася Березняк.

– Леш, там труп…