Убойная примета

Пока Демьяненко шел к машине, злость на участкового улетучилась. Хорошо, что все оказалось так просто. Хорошо, что не было совершено убийство, не погиб человек, не найден мертвым очередной пропавший без вести. «Слава тебе Господи, твою мать».

В очередной из неспокойных дней, когда погода резко перестала быть летней и на Борисовский район обрушились дожди с градом, пришла очередная жалоба по «серии» убийств. На этот раз – в отношении всех и вся, от гражданки Бивинской А. Г., «предполагавшей, что истинный убийца ее родной сестры не найден».

Жалоба была составлена достаточно грамотно. Хуже того, к ней прилагались письма Иннокентия Алова из СИЗО, а в письмах – рвущие душу просьбы разобраться в его деле и снять обвинение в убийстве Ангелины Бивинской. Алов, несмотря на истерический тон писем-заявлений, достаточно грамотно акцентировал внимание на преступлении, совершенном в отношении Козиной. Он подчеркивал, что душить ее стал на фоне внезапно вспыхнувшей агрессии, не готовясь, не подбирая место, при этом ранее подобных деяний не совершал, и почерк преступления существенно отличается от того, что произошло с Бивинской.

Алов рассказывал о том, что явку с повинной из него выбили путем морального и физического давления, что он написал еще несколько явок, о судьбе которых не знает. Еще хуже, ко всему этому прилагались и жалобы, составленные адвокатом: он довольно подробно вник в тему «серии» и достаточно обоснованно предполагал, что на Алова пытались спихнуть преступления из «серии», но по причине алиби не вышло, так не может же отсутствие алиби на одно из преступлений делать его убийцей, когда девушек убивает явно один и тот же до сих пор не пойманный маньяк. В общем, для человека, знающего, как была получена явка с повинной, это звучало мрачно.

– И что нам с этим делать? – после того как присутствующий оперативный состав ознакомился с бумагами, поинтересовался Демьяненко.

Постовенцев фыркнул:

– Ничего. Приложить постановления об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении нас. И приговор. Он же уже по приговору уехал?

– Да вроде нет.

– Ну, обвинительное.

– Это нас опять будут в комитет дергать…

– Прокурор обвинение поддержал? Поддержал. А следак направил. Мы вообще потерялись на самой ранней стадии. У него же было медицинское освидетельствование, что он без телесняков после дачи явок. Мы нормально тогда поработали.

Демьяненко поднял глаза к небу.

– Ну, а что? – развел руками Постовенцев. – Формально – так! Значит, давления не оказывалось. Опровергнуть он не может.

– Тут еще адвокат намекает, что, когда мы найдем «серийника», нам сложнее будет оправдаться, что сидит невиновный. И лучше мы признаем свои ошибки сейчас.

– И сядем вместо Алова, ага.

– В общем, если будут вызывать, все объяснения – по старому шаблону. Сознался, показал, доказательства были. Какие там были доказательства?

– Кроссовка и еще что-то.

– Ну как «что-то» – и явка.

– Какая явка! – рассвирепел Демьяненко. – Вот вспомните, что еще, и только после этого в прокуратуру или в комитет! Всем ясно?

Ясно было всем. За то, что Алов сидит в СИЗО, ни у кого совесть не болела – Козину бы он уж точно на тот свет отправил, если бы ребята не подоспели; а то, что навесили еще труп, ну так наказание ему для исправления, теперь точно трижды подумает, как баб из-за секса душить. Но каждый при этом понимал, что поступил профессионально неправильно, и это было хуже всего.

После неприятного разговора Постовенцев вышел покурить во двор, а возвращаясь в кабинет, услышал позади себя «Здравствуйте» и обернулся.

Перед оперативником стояла высокая, красивая женщина с полностью седыми волосами, уложенными в пучок. Если бы не седина и не глубокие морщины возле губ, ей можно было бы дать лет сорок. Постовенцев напряг память. Конечно, одна из матерей «вечных потеряшек», она уже приходила год назад. Со странной фамилией Тоненькая и без особых шансов на положительный результат.

– Здравствуйте, проходите… – Он пропустил женщину вперед, указал на стул. – Присаживайтесь.

– Благодарю. Скажите. – Женщина с силой выдохнула. – Нет сведений о моей дочери?

– Нет.

Дочь ее, Жанна Тоненькая, пропала без вести девять лет назад – просто однажды не вернулась домой с работы. Последний раз ее видели выходящей из магазина, где она работала товароведом. Ни куда она направлялась, ни в какой транспорт села, ни с кем говорила – ни единой зацепки. Мобильный телефон ее работал в восточном районе города до 22:00, больше данных получить не удалось. Долгов у девушки не было, врагов, согласно многочисленным опросам, тоже. Красивая, приветливая, добрая – все характеризовали ее в один голос именно так.

Жила Тоненькая одна, ни с кем не встречалась, но и ревнивых поклонников не наблюдалось. С собой у нее не было ни драгоценностей, ни крупных денег. Также у нее не было никаких планов, кроме как на следующее утро вновь явиться на работу. Человек просто исчез.