Убойный коктейль с зонтиком

Чей это голос? И чьи руки трясут его за плечо? Почему они такие холодные? Он сказал «братишка»? Точно! У него же есть брат-близнец! Его зовут Тод, но чаще называют Смертью. А он тогда кто? Оле? Точно, Оле – сказочник, приносящий людям сны. Кому-то добрые, а кому-то – не очень. Люди разные бывают и заслуживают разных снов. Брат прав: его ждет целый мир.

Оле с трудом открыл глаза. Его окружала Тьма. Черная, непроглядная, дышащая Тьма. И в ней, будто на экране синематографа, мелькали яркие картинки. Кадры из его жизни.

***

– Эй, Тод! – Оле свесился через парапет самой высокой крыши города и восторженными глазами смотрит на площадь внизу. – У них сегодня праздник! Давай отдохнем одну ночь и повеселимся со всеми? Мир не рухнет, если сегодня никто не увидит снов и не умрет. Смотри, как там здорово!

На площади горят костры, длинные столы ломятся от угощений, люди водят хороводы под веселую музыку, кричат и смеются. Девушки сбились в стайку и ждут, чтобы их пригласили в круг танцевать.

– Иди, если хочешь. – брат стоит рядом, повернувшись спиной к краю крыши, и смотрит в небо. – Я должен работать. Жнецам нельзя нарушать ход истории. В том числе и бездействием.

– А вот и пойду. – дуется Оле. – А ты и дальше сиди тут один, как сыч. Хотя ты больше на ворону похож.

***

– Ты можешь хоть один вечер провести дома, в тишине и покое? – Тод старается себя сдерживать, но льдисто-голубые глаза блестят от злости. – Желательно, без посторонних.

– И чем тебе так не угодили мои друзья? – Оле смотрит в лицо брата и понимает, что выглядит сейчас точно так же. – Они все интересные и приличные люди. Мог бы вести себя с ними повежливее!

– Они люди. – огрызается Тод. – А мы нет. – и уже спокойнее добавляет. – Просто я не хочу, чтобы ты ходил туда сегодня. Побудь дома. Со мной.

В глазах брата читается мольба. И страх. Чего он боится? Почему не хочет отпускать Оле на бал к губернатору? Брат что-то знает?

– Ты что-то знаешь? – спрашивает Оле. – Что-то случится сегодня во дворце?

В ответ брат молча кивает.

– Что случится? Откуда ты это знаешь?

– Будет пожар. Многие погибнут. – Тод опускает глаза и внимательно изучает носки своих сапог. – Я видел их смерти.

– Ты что? – не понимает Оле. – Что это значит? Ты можешь видеть чужие смерти?

– Я не могу их не видеть. Я жнец, Оле. Жнецы видят смерть каждого человека, на которого смотрят. От этого невозможно как-то закрыться. Оно просто есть.

– Тогда мы должны всех предупредить! – Оле бросается к двери. – Там мои друзья!

– Нельзя! – брат хватает его за руку и рывком отбрасывает назад. – Нам нельзя нарушать ход истории. Все, что мы можем, это смотреть и не вмешиваться. Или не смотреть.

– Так ты поэтому не любишь людей. – Оле чувствует, что краснеет. – Тебе просто неприятно на них смотреть. Я не знал. Правда, не знал.

***

– Оле, пожалуйста, верни мне зонт. – брат устало трет глаза. – Без него я не могу работать.

– Ты еще скажи, что не успеваешь выполнить план. – Оле вертит в руке черный зонт Смерти. – Верну, когда отдохнешь. Хотя бы пару дней. Ты уже сам похож на покойника. Эти психованные бабы совсем тебя не щадят. Почему Война с Чумой напару устраивают бардак, а ты за ними разгребаешь? Пусть другие жнецы поработают, если уж вам так не терпится отправить человечество на тот свет.

– Другие не могут сделать то, что делаю я. – вздыхает Тод. – У каждого из нас свое предназначение. У тебя, между прочим, тоже. Так что отдай зонт. Я не хочу с тобой драться.

***

– Ну и нахрена ты с ними связался? – пропитанная спиртом ватка легонько прижимается к разбитой губе. Оле шипит от боли, а брат тяжело вздыхает и продолжает свою экзекуцию, которую почему-то называет первой помощью. – Совсем мозгов нет?

Ему тоже досталось: под глазом у Смерти красуется темно-фиолетовый фингал. Но Оле по сравнению с близнецом просто этюд в багровых тонах. Хорошо, хоть нос уцелел и кожа не повреждена. Шрамы, конечно, украшают мужчин, но не всех.

– Они говорили про тебя гадости. Как я мог промолчать?

– Тебе нужно научиться сдерживать эмоции, – брат смотрит на него с укоризной. – Я, конечно, ценю твою братскую любовь и заботу, но тебе стоит чаще думать о себе и собственном благополучии. А если бы этот козел пырнул тебя ножом? Как думаешь, я был бы счастлив везти тебя в больницу и сидеть потом у твоей постели? Или чего похуже.

Оле обиженно сопит, а Тод продолжает:

– Знаешь, мне совершенно не нравится постоянно вытаскивать тебя из потасовок. И еще больше мне не нравится, что ты влезаешь в них якобы ради меня. Мне не нужна нянька, Оле.

– Ты в этом так уверен? – из-за разбитой губы улыбаться больно. – Ты же совершенно не умеешь постоять за себя. Да и вообще один не выживешь. Готовить не умеешь, в магазин сходить не можешь. Помрешь с голодухи.

– Не все так плохо, как ты расписываешь, – едва заметно улыбается брат. – Прокормить себя я вполне способен. Ну а то, что я не бросаюсь с кулаками на каждого, кто косо на меня посмотрел, признак здравомыслия, а не беспомощности. Тебе бы тоже не помешало обзавестись этим качеством. В первую очередь, ради моего спокойствия.

***