Убрать Слепого

«Гриша Бражник мне за эту пленочку задницу в кровь расцелует», – подумал Зернов и резко перегнулся пополам. Его стошнило на кафельную плитку пола, после чего в голове немного прояснилось, хотя вспоротый живот и высоко обнажившиеся ноги молоденькой секретарши продолжали неотступно маячить перед глазами наряду с другими, не менее живописными картинками. Нарочито медленно, стараясь унять крупную дрожь в руках, журналист Зернов сложил в кофр свою аппаратуру и, больше уже не сдерживаясь, сломя голову бросился вниз по лестнице.

– Ты понимаешь, что ты мне принес, блаженный? – спросил следователь городской прокуратуры Григорий Бражник, с отвращением отодвигая от себя неопрятно разъехавшуюся пачку фотографий. Фотографии были цветные, глянцевые, очень четкие и подробные – честно говоря, Бражник предпочел бы, чтобы подробностей было поменьше, поскольку туалет располагался в дальнем конце коридора.

– А что такое? – немного агрессивно спросил Зернов, застегивая сгоряча расстегнутую куртку – в угловом кабинетике Бражника вполне можно было открывать филиал медвытрезвителя, и красновато тлеющий в углу обогреватель ничуть не влиял на температуру в помещении, которая медленно, но уверенно клонилась к минусовой. – А что это у тебя в кабинете такой колотун?

– Колотун… – рассеянно повторил Бражник, снова беря в руки верхнюю фотографию, на которой крупным планом была изображена петрищевская секретарша в падении. – В самом деле, почему? Красивая девочка, – сказал он, кладя фотографию на место. – Жалко.

– Это все, что ты можешь сказать? – спросил Зернов.

– Ага, – как-то безучастно подтвердил Бражник. – Все.

– Ну, знаешь, – Зернов даже задохнулся от возмущения. – Я, конечно, понимаю, что это расследование немного опаснее, чем дознание по поводу недостачи полутора килограммов чайной колбасы в каком-нибудь гастрономе…

– Уймись, – сказал ему Бражник, – и послушай меня.

Шурша целлофаном, он вынул из пачки кривую, смятую сигарету и с видимым отвращением прикурил от рефлектора, рискуя подпалить свою разбойничью бороду.

– Ну? – непримиримо спросил Зернов.

– Хрен гну. Выпить хочешь? – неожиданно спросил Бражник.

– Да пошел ты… Впрочем, давай.

Бражник нырнул под стол, покопался в тумбе, звеня стеклом и по-стариковски покряхтывая, выставил перед Зерновым початую бутылку водки и два стакана.

– Так-то ты бережешь мирный сон россиян? – укоризненно спросил Зернов.

– Беречь сон россиян – работа нашей доблестной ментовки, – огрызнулся Бражник, наполняя стаканы. – Давай выпьем за то, чтобы каждый из нас как следует выполнял свою собственную работу и не совался без спросу в чужой огород.

Зернов замер, не донеся стакан до рта.

– Гриша, – сказал он, – мне не нравится этот тост.

– Не нравится этот – скажи другой, – покладисто согласился Бражник. – Только давай, ради бога, выпьем и оставим этот бесполезный разговор.

Зернов со стуком поставил стакан на стол.

– Почему же это он бесполезный? – сдерживая гнев, спросил он.

– А нельзя ли без демонстраций? – скривился Бражник. – Ну, чего ты привязался? Ты же сам говорил, что Петрищев – сволочь. Туда ему и дорога.

Он проглотил водку, даже не поморщившись, как воду, и тут же налил себе снова.

– Ну, – спросил он, – ты пить-то будешь?

– Гриша, – сказал Зернов, – что с тобой? На этих фотографиях восемь трупов, то есть на семь больше, чем я хотел бы видеть, даже если бы желал Петрищеву смерти. Я понятия не имею, сколько их там на самом деле…

– Четырнадцать, – внимательно разглядывая покрытый узором трещин, отсыревший потолок, сказал Бражник.

– Что? Так ты что же, в курсе?

– А ты что думал? Тоже мне, Нат Пинкертон…

– Тогда я не понимаю, – в запальчивости Зернов опрокинул в себя стакан и мучительно закашлялся – как видно, водка попала не в то горло. – Не понимаю, – просипел он сквозь кашель, – ведь я же принес тебе материалы, доказательства по этому делу…

– Материалы, – скривился Бражник, – доказательства… Да пойми ты, голова еловая, что доказательства есть, а дела нету!

– Как это? – удивился Зернов, разом переставая кашлять.

– А вот так. Банк закрыт на ревизию в связи с обнаруженными нарушениями в делопроизводстве.

Президент правления и некоторые сотрудники банка задержаны для дачи показаний. Никакой стрельбы и никаких трупов там и в помине не было. Ты меня понял?

– КГБ, – с отвращением сказал Зернов.

– Не КГБ, а ФСБ, – поправил Бражник, старательно глядя в сторону.

– ГПУ, – процедил сквозь зубы журналист. – НКВД. Дефензива. Гестапо, мать-перемать.., инквизиторы хреновы…

– Именно, – кивнул Бражник. – Поэтому уничтожь фотографии и негативы и держись в стороне от всего этого дерьма.

– Сука, – сказал ему Зернов.

– Возможно, – равнодушно согласился Бражник.

Зернов вдруг перегнулся через стол и, схватив фотографии, сунул всю пачку под нос приятелю.

– Ты посмотри на это! – срывающимся голосом выкрикнул он. – Посмотри! Почти все эти люди ни в чем не были виноваты! Ты понимаешь – ни в чем!

Неужели ты позволишь замять это дело?